Неточные совпадения
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и не
узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой
рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной
рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Говоря о каждой породе
рыб отдельно, я скажу все то немногое, что
знаю о их нравах, также о клеве и способах удить.
Весьма также важно
знать, в каких местах, в какое время года и в какую погоду держится
рыба.
Хотя иногда набежит туча с грозой и сильным вихрем, с частым и крупным дождем, который забьет ваши наплавки под траву, в шумные брызги и пузыри изрубит гладкую поверхность воды, взмутит ее, если она неглубока, отнесет длинные плетеницы трав туда, где их не бывало, так изменит положение места уженья, что вы сами его не
узнаете… но туча пронеслась, влажная, парная теплота разливается в воздухе, мгновенно наступает глубокая тишина, все приходит в порядок: круглые, зеленые лопухи медленно отплывают на свое прежнее место, длинные листья прибрежной травы снова расстилаются широко над водою, и
рыба, испуганная на время внезапным возмущением стихий, с новою жадностью бросается на ваши, между тем оправленные, крючки.
Когда наступит пора [Эту пору
узнает всякий, взглянув на пойманную в то время
рыбу, особенно взяв ее в руки.
Я убедился в этом собственными наблюдениями; о дальнейшем росте
рыбы, а также о долговечности ее ничего положительного не
знаю.
Все охотники
знают, что в одной воде
рыба бывает жирна, вкусна и бойка, в другой — тоща, безвкусна и вяла.
Но какие качества воды и какая пища полезны или вредны для
рыбы — мы решительно не
знаем.
Это понятно, и все рыбаки
знают, что самую питательную пищу предоставляет
рыбе молодой камыш, первые побеги которого на вкус сладки.
Не
знаю, что теперь находится на их вершинах, но лет пятьдесят тому назад на двух из них были небольшие озера с чистою и холодною водою, и в одном озерке, кажется на горе Юрак-Тау, водились караси, а может быть, и другая
рыба.
Рыбаки
знают, что на
рыбу сильно действует самый слабый звук.
Но бог
знает, справедливо ли это объяснение: сторожкая, пугливая
рыба, увидев какую бы то ни было движущуюся фигуру, может уплыть прочь, спрятаться — это понятно; но дальнейших соображений осторожности я не признаю: почему же головли берут редко и в глубоких местах, в воде непрозрачной, где рыбака решительно не видно?
Это озеро находится в тридцати верстах от губернского города Уфы и в полуверсте от реки Белой, с которой сливается весною; разумеется, русские называют его и сидящую на нем деревню Кишки.] таскал я плотву и подлещиков; вдруг вижу, что на отмели, у самого берега, выпрыгивает из воды много мелкой рыбешки; я
знал, что это происходит от преследования хищной
рыбы, но, видя, что возня не прекращается, пошел посмотреть на нее поближе.
Я, к удивлению моему,
узнал об этом очень недавно.] из коих не вырвется никакая добыча, широкое горло, которым она проглатывает насадку толще себя самой, — все это вместе дает ей право называться царицею хищных
рыб, обитающих в пресных водах обыкновенных рек и озер.
Другой случай был со мной недавно, а именно в половине сентября 1845 года: пришел я удить окуней, часу в восьмом утра, на свою мельницу; около плотины росла длинная трава; я закинул удочку через нее в глубокий материк, насадив на крючок земляного червя; только что я положил удилище на траву и стал развивать другую удочку, как наплавок исчез, и я едва успел схватить удилище; вынимаю — поводок перегрызен; я
знал, что это щука, и сейчас закинул другую удочку; через несколько минут повторилась та же история, но я успел подсечь и начал уже водить какую-то большую
рыбу, как вдруг леса со свистом взвилась кверху: поводок опять оказался перегрызен; явно, что и это была щука и уже большая, ибо я почти ее видел.
Он долго не
знал, с какой
рыбой возится, и увидел, что это щука, только тогда, когда она в первый раз всплыла наверх.
С этою превосходною
рыбою для стола я еще менее знаком как рыбак, но
знаю, что она берет на удочку.
Простой народ и не
знает слова форель; он называет эту прелестную
рыбу: пестряк, а в собирательном: пеструшка — имя самое приличное, ибо она вся испещрена черными, красными и белыми крапинами.
Неточные совпадения
Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт
знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по целым дням… Чай такой странный: воняет
рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!
Я
знаю его, я
знаю, что он, как
рыба в воде, плавает и наслаждается во лжи.
— Не
знаю, как приготовляется, об этом я не могу судить, но свиные котлеты и разварная
рыба были превосходны.
— Я не
знаю, может быть, это верно, что Русь просыпается, но о твоих учениках ты, Петр, говоришь смешно. Так дядя Хрисанф рассказывал о рыбной ловле: крупная
рыба у него всегда срывалась с крючка, а домой он приносил костистую мелочь, которую нельзя есть.
— Адский пейзаж с черненькими фигурами недожаренных грешников. Железные горы, а на них жалкая трава, как зеленая ржавчина.
Знаешь, я все более не люблю природу, — заключила она свой отчет, улыбаясь и подчеркнув слово «природа» брезгливой гримасой. — Эти горы, воды,
рыбы — все это удивительно тяжело и глупо. И — заставляет жалеть людей. А я — не умею жалеть.