Неточные совпадения
Для получения добычи необходимо, чтоб зверь или птица находились в известном положении, например: надобно, чтоб заяц или лиса выбежали в чистое поле, потому что в лесу борзые собаки ловить не могут; надобно, чтоб зверь полез прямо в тенета, а без того охотник и в двадцати шагах ничего ему не сделает; надобно, чтоб птица
поднялась с земли или
воды, без чего нельзя травить ее ни ястребами, ни соколами.
Вдруг от собаки, прыгавшей по
воде около берега по мелкому камышу и осоке, из отдельного куста камыша, очень не близко,
поднялись какие-то две птицы; между ними находилось расстояние не менее сажени; ружье было заряжено мелкою утиною дробью.
За час до заката солнца стаи молодых гусей
поднимаются с
воды и под предводительством старых летят в поля.
Если же тревога была не пустая, если точно человек или зверь приблизится к стае — быстро
поднимаются старики, и стремглав бросаются за ними молодые, оглашая зыбучий берег и спящие в тумане
воды и всю окрестность таким пронзительным, зычным криком, что услышать его за версту и более…
Нырок не вдруг
поднимается с
воды, завидя человека: он сейчас начинает так проворно нырять, что на широкой
воде в одну минуту очутится в безопасном расстоянии от выстрела.
Наконец, когда охотник внезапно явится слишком близко к вынырнувшему нырку, забежав вперед за излучину или колено реки, — нырок
поднимается; сначала отделяется от
воды довольно трудно, летит, шлепая крыльями по водяной поверхности, но скоро разлетится, полетит очень быстро и
поднимется высоко.
Вообще гагары летают, особенно
поднимаются сначала, трудно, пока не разлетятся, и только одна крайность может заставить их
подняться с
воды; по большей части от всякой опасности они отделываются упорным ныряньем, в чем уступают только одним гоголям.
Гоголь почти вовсе ходить не может и
поднимается с
воды труднее и неохотнее еще, чем гагара.
Что же касается до того, что гоголь, окруженный охотниками, не
поднимается с
воды от их выстрелов, то, без сомнения, он чувствует опасность подъема по инстинкту, в чем и не ошибается:
поднявшись с
воды, он был бы убит в ту же минуту влет несколькими выстрелами.
Летают лысухи плохо и
поднимаются только в крайности: завидя какую-нибудь опасность, они, покрикивая особенным образом, как будто стоная или хныкая, торопливо прячутся в камыш, иногда даже пускаются в бег, не отделяясь от
воды и хлопая по ней крыльями, как молодые утята; то же делают, когда хотят
подняться с
воды, покуда не разлетятся и не примут обыкновенного положения летящей птицы.
Накормили меня ужином, кашицей с соленой судачиной, а потом я улегся вместе с другими, на песке около прикола, на котором был намотан конец бичевы, а другой конец высоко над
водой поднимался к вершине мачты.
Один раз, в исходе лета, при мне чистили сруб родникового колодца, глубиною с лишком в два аршина, который весеннею полою
водою поднимался и был доверху занесен земляным илом и тиной очень плотно; не знаю, почему он не был вычищен ранее.
Самое место выхода воды из труб при известном освещении представляет прелестную картину:
вода поднимается прозрачным столбом и концентрическим водопадом падает в ящик, выложенный свинцом. Вторая труба артезианского колодца, идущая вверх, служит вентилятором.
Неточные совпадения
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как
подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Покуда заряжали ружья,
поднялся еще бекас, и Весловский, успевший зарядить другой раз, пустил по
воде еще два заряда мелкой дроби. Степан Аркадьич подобрал своих бекасов и блестящими глазами взглянул на Левина.
Забив весло в ил, он привязал к нему лодку, и оба
поднялись вверх, карабкаясь по выскакивающим из-под колен и локтей камням. От обрыва тянулась чаща. Раздался стук топора, ссекающего сухой ствол; повалив дерево, Летика развел костер на обрыве. Двинулись тени и отраженное
водой пламя; в отступившем мраке высветились трава и ветви; над костром, перевитым дымом, сверкая, дрожал воздух.
Через вершины старых лип видно было синеватую полосу реки; расплавленное солнце сверкало на поверхности
воды; за рекою, на песчаных холмах, прилепились серые избы деревни, дальше холмы заросли кустами можжевельника, а еще дальше с земли
поднимались пышные облака.
Серые облака
поднялись из-за деревьев,
вода потеряла свой масляный блеск, вздохнул прохладный ветер, покрыл пруд мелкой рябью, мягко пошумел листвой деревьев, исчез.