Неточные совпадения
Необыкновенный
глухой гул, соединенный с содроганием всей поверхности
той массы снега, на которой стоит человек, производит сильное и неприятное действие на нервы.
На расстоянии шестидесяти шагов дупеля не убьешь наповал бекасиною дробью даже 8-м нумером или по крайней мере редко, а только поранишь: он унесет дробь очень далеко и если не умрет скоро,
то долго будет хворать и скрываться в самых
глухих болотных местах.
Пенья лебедей, разумеется, никто не слыхал, но зычный крик их и
глухое гоготанье, весьма отличное от гусиного, слыхали все охотники, и в
том числе я сам.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до
тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный, пошел на отлет книзу и упал, версты за полторы, в
глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с помощью собаки, но уже мертвого.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере
того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся
глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною, на несколько мгновений как будто задумается, куда упасть, и, наконец, начнет склоняться на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет на землю!..
В молодости моей я еще встречал стариков охотников, которые думали, что
глухие тетерева глухи, основываясь на
том, что они не боятся шума и стука, особенно когда токуют.
Это доказывает всем известная, укорительная поговорка, которою подчуют
того, кто, будучи крепок на ухо или по рассеянности чего-нибудь не дослышал: «Эх ты,
глухая тетеря».
Я взвешивал многих
глухих косачей (самцов): самый большой весил двенадцать с половиною фунтов, между
тем как косач-моховик, например, около Петербурга (говорю слышанное), весит до семнадцати фунтов.
Глухой косач не совсем похож на косача тетерева полевого, хотя они составляют одну породу, а курочки их пером совершенно сходны, с
тою разницею, что глухарка красноватее и темные пестрины на ней чернее.
Если вытянуть
глухого косача,
то от клюва до конца хвостовых перьев будет полтора аршина.
К токующему
глухому косачу ранней весною подходить не только из-за дерева, но даже по чистому месту, наблюдая
ту осторожность, чтоб идти только в
то время, когда он токует, и вдруг останавливаться, когда он замолчит; весь промежуток времени, пока косач не токует, охотник должен стоять неподвижно, как статуя; забормочет косач — идти смело вперед, пока подойдет в меру.
Больше о глухаре я ничего особенного сказать не могу, а повторяю сказанное уже мною, что он во всем остальном совершенно сходен с обыкновенным тетеревом, следовательно и стрельба молодых
глухих тетеревят совершенно
та же, кроме
того, что они никогда не садятся на землю, а всегда на дерево и что всегда находишь их в лесу, а не на чистых местах.
Кто не знает тетерева, простого, обыкновенного, полевого тетерева березовика, которого народ называет тетеря, а чаще тетерька? Глухарь, или
глухой тетерев, — это дело другое. Он не пользуется такою известностью, такою народностью. Вероятно, многим и видеть его не случалось, разве за обедом, но я уже говорил о глухаре особо. Итак, я не считаю нужным описывать в подробности величину, фигуру и цвет перьев полевого тетерева,
тем более что, говоря о его жизни, я буду говорить об изменениях его наружного вида.
В исходе марта начнет сильно пригревать солнышко, разогреется остывшая кровь в косачах, проснется безотчетное стремление к совокуплению с самками, и самцы начинают токовать,
то есть, сидя на деревьях, испускать какие-то
глухие звуки, изредка похожие на гусиное шипенье, а чаще на голубиное воркованье или бормотанье, слышное весьма далеко в тишине утренней зари, на восходе солнца.
Время любви прошло, распухшая кожа на шее косачей опадает, брови прячутся, перья лезут… пора им в
глухие, крепкие места, в лесные овраги; скоро придет время линять,
то есть переменять старые перья на новые: время если не болезни,
то слабости для всякой птицы.
На минуту мелькнула лошаденка, потряхивавшая головой, мужик с поднятым воротом, привалившийся к передку саней, — и все расплылось в
глухой тьме, и топота копыт не слышно было, и думалось, что там, куда поехал мужик, так же все скучно, голо и бедно, как и в хате Меркулова, и стоит такая же крепкая зимняя ночь.
Неточные совпадения
В самую
глухую полночь Глупов был потрясен неестественным воплем:
то испускала дух Толстопятая Дунька, изъеденная клопами.
Ко всему этому присоединялись многие объяснения и поправки по мере
того, как слухи проникали наконец в самые
глухие переулки.
— Ах, Анна Григорьевна, пусть бы еще куры, это бы еще ничего; слушайте только, что рассказала протопопша: приехала, говорит, к ней помещица Коробочка, перепуганная и бледная как смерть, и рассказывает, и как рассказывает, послушайте только, совершенный роман; вдруг в
глухую полночь, когда все уже спало в доме, раздается в ворота стук, ужаснейший, какой только можно себе представить; кричат: «Отворите, отворите, не
то будут выломаны ворота!» Каково вам это покажется? Каков же после этого прелестник?
Ужель
та самая Татьяна, // Которой он наедине, // В начале нашего романа, // В
глухой, далекой стороне, // В благом пылу нравоученья // Читал когда-то наставленья, //
Та, от которой он хранит // Письмо, где сердце говорит, // Где всё наруже, всё на воле, //
Та девочка… иль это сон?.. //
Та девочка, которой он // Пренебрегал в смиренной доле, // Ужели с ним сейчас была // Так равнодушна, так смела?
Не было никаких сомнений в звонкой душе Грэя — ни
глухих ударов тревоги, ни шума мелких забот; спокойно, как парус, рвался он к восхитительной цели, полный
тех мыслей, которые опережают слова.