Наконец
достал небольшой масляный, будто скорой рукой набросанный и едва подмалеванный портрет молодой белокурой женщины, поставил его на мольберт и, облокотясь локтями на стол, впустив пальцы в волосы, остановил неподвижный, исполненный глубокой грусти взгляд на этой голове.
Потом он задумался и вдруг быстро начал рыться в чемодане.
Достал небольшой мешочек, вынул из него железную цепочку, сделанную особым образом, оторвав от нее несколько звеньев, подал мне с словами:
— Да, напишите… напишите что хотите… А вот это… — Она торопливо пошарила у себя в кармане и
достала небольшую тетрадку. — Это я было для него написала… перед его бегством… Но ведь он поверил… поверил тому!
Кистер сложил и запечатал письмо, встал, подошел к окну, выкурил трубку, подумал немного и вернулся к столу. Он
достал небольшой листок почтовой бумаги, тщательно обмакнул перо в чернила, но долго не начинал писать, хмурил брови, поднимал глаза к потолку, кусал конец пера… Наконец, он решился — и в течение четверти часа сочинил следующее послание:
— У меня здесь подземные ходы и потайные двери, — сказала она,
доставая небольшой сафьяновый портфель. — Смешной шкап, не правда ли? А в этом портфеле четверть моего состояния. Посмотрите, какой он пузатенький! Ведь вы меня не придушите?
Неточные совпадения
— А что, вы уж собираетесь ехать? — сказал он, заметив
небольшое движение, которое сделал Чичиков для того только, чтобы
достать из кармана платок.
— Цветы, — уныло отвечала Акулина. — Это я полевой рябинки нарвала, — продолжала она, несколько оживившись, — это для телят хорошо. А это вот череда — против золотухи. Вот поглядите-ка, какой чудный цветик; такого чудного цветика я еще отродясь не видала. Вот незабудки, а вот маткина-душка… А вот это я для вас, — прибавила она,
доставая из-под желтой рябинки
небольшой пучок голубеньких васильков, перевязанных тоненькой травкой, — хотите?
С левой стороны высилась скалистая сопка. К реке она подходила отвесными обрывами. Здесь мы нашли
небольшое углубление вроде пещеры и развели в нем костер. Дерсу повесил над огнем котелок и вскипятил воду. Затем он
достал из своей котомки кусок изюбровой кожи, опалил ее на огне и стал ножом мелко крошить, как лапшу. Когда кожа была изрезана, он высыпал ее в котелок и долго варил. Затем он обратился ко всем со следующими словами:
После обеда Лемм
достал из заднего кармана фрака, куда он то и дело запускал руку,
небольшой сверток нотной бумаги и, сжав губы, молча положил его на фортепьяно.
Это была большая деревянная изба с высоким коньком, тремя
небольшими оконцами, до которых от земли не
достанешь рукой, и старинными шатровыми воротами с вычурной резьбой.