Неточные совпадения
Всем
охотникам известно, что двуствольные ружья, при одинаковых условиях в отделке и в доброте стволин, почти всегда бьют неодинаково: один ствол
лучше, другой хуже.
Неверность таких предположений всего
лучше объясняется опытом: кто из
охотников не видал ружей с чрезвычайно короткими стволами, которые бьют отлично хорошо: кучно, далеко и крепко?
Первый, то есть винтовочный,
лучше всех и предпочтительно употребляется
охотниками: он должен быть мелок, не очень сер и не слишком черен; он должен не марать рук, вспыхивать мгновенно и не оставлять после себя угольной копоти или сажи.
У
хорошей собаки есть бескорыстная природная страсть к приискиванью дичи, и она предается ей с самозабвением; хозяина также полюбит она горячо и без принуждения не будет расставаться с ним ни днем, ни ночью: остается только
охотнику с уменьем пользоваться и тем и другим.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил,
охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с
хорошим ружьем ничего не убьешь; даже сказать, что чем
лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше будет промахов.
8) Всего труднее стрелять птицу, летящую прямо и низко на
охотника, потому что необходимо совершенно закрыть ее дулом ружья и спускать курок в самое мгновение этого закрытия. Если местность позволяет,
лучше пропустить птицу и ударить ее вдогонку.
Но да не подумают
охотники, читающие мою книжку, что это пристрастие старика, которому кажется, что в молодости его все было
лучше и всего было больше.
Такое определение никуда не годится уже потому, что близорукий
охотник и в пятнадцати шагах не видит пестрин; стало, ему никогда не придется стрелять, а между тем он бьет бекасов иногда
лучше зоркого
охотника.
Но недолго тянется дело у
охотника — опытного и
хорошего стрелка; только новичок, недавно взявшийся за ружье, может до того разгорячиться, что задрожат у него и руки и ноги, и будет он давать беспрестанные промахи, чему способствует близость расстояния, ибо дробь летит сначала кучей.
В местах привольных, то есть по
хорошим рекам с большими камышистыми озерами, и в это время года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно на одном озере днюют, а на другом ночуют. Опытный
охотник все это знает, или должен знать, и всегда может подкрасться к ним, плавающим на воде, щиплющим зеленую травку на лугу, усевшимся на ночлег вдоль берега, или подстеречь их на перелете с одного озера на другое в известные часы дня.
В полдень гуси также спят, сидя на берегу, и менее наблюдают осторожности; притом дневной шум, происходящий от всей живущей твари, мешает сторожевому гусю услышать шорох приближающегося
охотника: всего
лучше подъезжать на лодке, если это удобно.
Подстреленная утка воровата, говорят
охотники, и это правда: она умеет мастерски прятаться даже на чистой и открытой воде: если только достанет сил, то она сейчас нырнет и, проплыв под водою сажен пятнадцать, иногда и двадцать, вынырнет, или,
лучше сказать, выставит только один нос и часть головы наружу и прильнет плотно к берегу, так что нет возможности разглядеть ее.
Мясо жирного, осеннего чирка, если не пахнет рыбой, что, к сожалению, хотя редко, но бывает, я предпочитаю даже мясу кряковной утки, [Между некоторыми
охотниками существует мнение, что чирята никогда рыбы не едят, никогда, следовательно, не могут ею пахнуть, но оно не всегда, или,
лучше сказать, не везде справедливо] в нем слышнее запах дичины.
Вот почему
охотники не дают молодой
хорошей собаке искать по коростелям и вот почему бьют их не так много; впрочем, для старой, твердо дрессированной собаки приискиванье коростелей безвредно, особенно для имеющей верхнее чутье; она, не утомляя себя разбираньем и беганьем по перепутанным, бесконечным дергуновым следам, поведет
охотника скоро и прямо к нему, и он принужден будет подняться.
Выбрав луговину, около которой слышны перепелиные бои и на которой трава повыше или, что еще
лучше, растут небольшие кустики дикого персика или чилизника,
охотник бережно расстилает по их верхушкам свою сеть, а сам ложится возле одного ее края.
Все мелкие сорты дроби пригодны для этой стрельбы, потому что перепелок особенно осенью,
охотник может стрелять на каком угодно расстоянии: чистое поле, крепость лежки и близость взлета, к которому заблаговременно приготовиться, если собака имеет
хорошую стойку, делают
охотника полным господином расстояния: он может выпускать перепелку в меру, смотря по сорту дроби, которою заряжено его ружье.
Но
охотник, знающий эти проделки, сейчас убивает матку; потом собака поодиночке найдет всех тетеревят, и
хороший стрелок, если не станет горячиться и будет выпускать тетеревенка в меру, перебьет всех без промаха.
Убитых из шалашей тетеревов надобно сбирать в то время, когда нигде кругом не видно сидящего тетерева, а всего
лучше по окончании стрельбы, иначе распугаешь тетеревов, хотя должно признаться, что, несмотря на доброе ружье, крупную дробь и близкое расстояние (кажется, достаточные ручательства, что тетерева должны быть убиты наповал или смертельно ранены), редко бывает поле, чтоб
охотник собрал всех тетеревов, по которым стрелял и которые падали с присад, как будто убитые наповал: одного или двух всегда не досчитываются.
Мясо клинтуха точно такого же качества, как и витютина, даже нежнее, следственно
лучше. К ружью они гораздо послабее старших своих братьев, вяхирей.
Охотники мало уважают эту дичь, когда попадается она в одиночку; но когда из большой стаи вышибить несколько пар, особенно с прилета, —
охотники не пренебрегают клинтухами. Я уже говорил, как дорого раннее появление их весною.
Обширные ягодные сады около Москвы, состоящие из малинника, крыжовника, смородинных и барбарисовых кустов, представляют самое богатое и выгодное место для стрельбы вальдшнепов во время весенних и осенних высыпок, которые, как я слыхал, бывают иногда баснословно многочисленны, В этом случае всего
лучше нескольким
охотникам идти рядом, растянувшись в какую угодно линию: даже без собак (если идти потеснее) охота будет добычливая, но с вежливыми собаками она будет еще успешнее и веселее.
Только в этом случае допустить, что чем больше стрелков, тем
лучше: расставленные по своим местам, они друг другу не мешают, а помогают, потому что, испуганный выстрелом одного
охотника, вальдшнеп налетит на другого, а от другого на третьего и так далее, и кто-нибудь да убьет его.
Последняя местность всего удобнее для двух
охотников: они пойдут по обеим сторонам овражка, собака отправится в кусты, а вальдшнепы будут вылетать направо и налево; по лесным же опушкам
лучше ходить одному, разумеется с собакой.
Пешком эта охота слишком тяжела, и потому для отысканья русачьих маликов надобно ездить верхом, а всего
лучше в легких санях; разбирать путаницы всех жировок, или жиров, и ходов не должно, а надобно объезжать их кругом и считать входы и выходы: если нет лишнего выхода — русак лежит тут, в жирах, что, впрочем, бывает довольно редко; отыскав же выход и увидя, наконец, что заяц начал метать петли,
охотник должен уже пешком, с ружьем наготове и с взведенными курками, идти по малику: логово где-нибудь недалеко, и надобно не зевать и не слишком заглядываться на свежесть следов, а смотреть, нет ли сметки вбок и не лежит ли русак где-нибудь в стороне.