Неточные совпадения
Остальное время пребывания моего в Москве до 15 июня было исключительно поглощено двумя
спектаклями, в которых
играл Шушерин, о чем я довольно говорил в моих о нем воспоминаниях.
Кокошкин, страстный охотник
играть на театре, подкрепленный моим горячим сочувствием, не замедлил завести у себя в доме благородные
спектакли, в которых впоследствии принимал участие и Загоскин, хотя он вовсе не имел сценических дарований и притом был забывчив, рассеян и очень способен приходить в крайнее смущение.
Я помню, что было очень много презабавных сцен, что зрители очень много смеялись и что А. Д. Курбатов
играл ученого немца с удивительным совершенством; вообще
спектакль был слажен очень хорошо, и публика осыпала его громкими рукоплесканиями и единодушными, горячими похвалами.
Через месяц после «Двух Фигаро» составился опять
спектакль у князя Ив. Мих. Долгорукова. Я сам напросился
сыграть какую-нибудь роль, и хозяин с благодарностью принял мое предложение; кажется,
спектакль состоял из небольшой комедии Н. И. Хмельницкого «Нерешительный, или Семь пятниц на неделе», и также маленькой комедии Коцебу «Новый век»; в последней я
играл старого купца или банкира Верлова.
Спектакль был миленький, но должно признаться, что Кокошкин говорил правду: это были пиески!
Я помню, что Кокошкин предлагал ему чрез меня принять участие в наших
спектаклях, а именно:
сыграть роль Верхолета в «Хвастуне» Княжнина, роль, которую он некогда игрывал с успехом, Ильин отвечал мне, что российскому статскому советнику, по его мнению, неприлично выходить на сцену, но что он благодарит за приглашение и очень будет рад посмотреть наш
спектакль.
Летом у нас, то есть в доме Кокошкина, был еще
спектакль, который можно назвать прощальным; он был приготовлен секретно для сестры Кокошкина, Аграфены Федоровны, в день ее именин, женщины редкой по своей доброте и добродетельной жизни: мы
сыграли маленькую комедию Коцебу «Береговое право» и комедию Хмельницкого «Воздушные замки».
Неточные совпадения
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед
спектаклем костюм, в котором он должен был
играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном виде не могла понять, который из трех мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко:
Сам Туркин, Иван Петрович, полный, красивый брюнет с бакенами, устраивал любительские
спектакли с благотворительною целью, сам
играл старых генералов и при этом кашлял очень смешно.
В городе между тем, по случаю этого
спектакля, разные небогатые городские сплетницы, перебегая из дома в дом, рассказывали, что Пиколова сделала себе костюм для Офелии на губернаторские, разумеется, деньги в тысячу рублей серебром, — что инженер Виссарион Захаревский тоже сделал себе и сестре костюм в тысячу рублей: и тот действительно сделал, но только не в тысячу, а в двести рублей для Юлии и в триста для себя; про Вихрова говорили, что он отлично
играет.
— Да, театр, но только не дурацкий, разумеется, как обыкновенно
играют на благородных
спектаклях, а настоящий, эстетический, чтобы пиесу, как оперу, по нотам разучить.
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж
играть что-либо на благородных
спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом деле делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты не с таким грустным видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала меньше насмешничать.