Загоскин, с таким блестящим успехом начавший писать стихи, хотя они стоили ему
неимоверных трудов, заслуживший общие единодушные похвалы за свою комедию в одном действии под названием «Урок холостым, или Наследники» [После блестящего успеха этой комедии на сцене, когда все приятели с искренней радостью обнимали и поздравляли Загоскина с торжеством, добродушный автор, упоенный единодушным восторгом, обняв каждого так крепко, что тщедушному Писареву были невтерпеж такие объятия, сказал ему: «Ну-ка, душенька, напиши-ка эпиграмму на моих „Наследников“!» — «А почему же нет», — отвечал Писарев и через минуту сказал следующие четыре стиха...
Оно стоило Загоскину
неимоверных трудов: не имея уха, каждый стих он разделял черточками на слоги и стопы, и над каждым слогом ставил ударение; в иной день ему не удавалось выковать более четырех стихов, и из такой египетской, тяжкой работы стихи вышли легки, свежи, звучны и естественны!
Внизу, под балконом, кишела и гудела непроходимая толпа, сквозь которую с
неимоверным трудом прокладывали себе дорогу воинские команды, торопившиеся на свои экстренные посты.
Воскресенский, увидав эту улыбку и приняв ее за насмешку над своей растерянностью, с
неимоверным трудом заставил себя сделать шаг к постели и дрожащим голосом произнес:
Неточные совпадения
А так как для них связать две мысли —
труд совершенно анафемский, то очень понятно, что творчество их, лишь после
неимоверных потуг, находит себе какое-нибудь выражение.
Я состою уже давно его поверенным, но его жизнь, в особенности за последнее время, его
неимоверные траты денег заставляют меня опасаться, что если его родственники не положат этому предел просьбою отдать его под опеку за расточительность, он может в скором времени оказаться нищим и, не привыкнув ни к какому
труду, не получив почти никакого образования, может дойти до преступления.
Вся спальня была наполнена каким-то белым фосфорическим светом. У самой его кровати стоял тот самый старый боярин, который являлся ему во сне прошлой ночью. Но видение вчерашней ночи было смутно. В памяти князя остался лишь легкий абрис сонного видения да грозящий ему
неимоверной величины палец, который затем уперся ему в грудь так сильно, что он с
трудом дышал.
— Наглец неблагодарный! — кричал Глик, не помня себя от гнева. — Дерзость
неимоверная в летописях мира! Как? воспользоваться моим добродушием; бесстыдно похитить плоды многолетних
трудов моих! К суду вашему обращаюсь, именитое дворянство лифляндское! Имея в виду одно ваше благо, благо Лифляндии, я соорудил это творение, готовился посвятить его вам, и вдруг… Вступитесь за собственное свое дело, господа! Одно заглавие скажет вам…