Неточные совпадения
Надобно предварительно сказать, что слушать чтение Шаховского было дело не легкое, особенно если он
читал по черновой
рукописи.
По большей части случалось так, что Шаховской начинал
читать свою пиесу, чтоб «дать тон», как он говорил, и потом передавал ее Кокошкину или мне; разумеется, это делалось только в таком случае, если
рукопись была начисто переписана; но в настоящую минуту он притащил кучу листов такого маранья, что мы заранее пришли в ужас: очевидно, что
читать должен он был сам.
Чтобы внушить к себе полное уважение, мы должны действовать с строгою точностью, не отступая ни от одной буквы устава; вот эту
рукопись я
читать не буду: она написана слишком мелко, особенно выноски и ссылки, которых наберется не меньше текста.
Я сказал моему председателю, что это слишком строго, что если у него не слабы глаза, то
рукопись прочесть очень можно.
Посвящая всякий день шесть часов присутствию в комитете, где, в свободное от просителей время, я
читал на просторе
рукописи спокойнее, чем дома, я уже не мог уделять столько времени на приятельские беседы и частые посещения театра, как прежде.
Я брал
рукопись к себе на дом,
прочел и остался при моем прежнем мнении, хотя многие сцены отдельно, при чтении, мне понравились более.
По другую сторону стола сидел В.С. Пагануцци, необыкновенно толстый, добродушного вида, и
читал рукопись. Переговорили об условиях с Соболевским, и потом, когда Лукин ушел, Пагануцци взглянул на часы и сказал, подавая рукопись:
— Да; это сам он и есть, — подтвердил Дон-Кихот, — он сюда ходит читать. А я вам про него забыл сказать: я открыл, что он хорошего рода, я
читал рукопись: житие святой боярыни Ульяны Ольшанской, — Червевы их рода…
Когда вскоре после обеда Ашанин, заглянув в открытый люк капитанской каюты, увидел, что капитан внимательно
читает рукопись, беспокойству и волнению его не было пределов. Что-то он скажет? Неужели найдет, как и Лопатин, статью неинтересной? Неужели и он не одобрит его идей о войне?
Неточные совпадения
Она пишет детскую книгу и никому не говорит про это, но мне
читала, и я давал
рукопись Воркуеву… знаешь, этот издатель… и сам он писатель, кажется.
И, перебрав красиво написанную с огромными полями
рукопись, Алексей Александрович вновь
прочел убедительное место.
Заседание уже началось. У стола, покрытого сукном, за который сели Катавасов и Метров, сидело шесть человек, и один из них, близко пригибаясь к
рукописи,
читал что-то. Левин сел на один из пустых стульев, стоявших вокруг стола, и шопотом спросил у сидевшего тут студента, что
читают. Студент, недовольно оглядев Левина, сказал:
— Ты «Размышления Якова Тобольского», иначе — Уральца, не
читал? Помнишь, —
рукопись, которую в Самаре купил. Не
читал? Ну — конечно. Возьми,
прочитай! Сам-то Уралец размышляет плохо, но он изложил учение Татариновой, — была такая монтанка, основательница секты купидонов…
— Я ее лечу. Мне кажется, я ее — знаю. Да. Лечу. Вот — написал работу: «Социальные причины истерии у женщин». Показывал Форелю, хвалит, предлагает издать,
рукопись переведена одним товарищем на немецкий. А мне издавать — не хочется. Ну, издам, семь или семьдесят человек
прочитают, а — дальше что? Лечить тоже не хочется.