Неточные совпадения
— Конечно, конечно, — торопливо согласился
губернатор, — не в крестах тут дело. А я о том, что свои.
Понимаешь, Алеша, свои. Будь я немец, Август Карлович Шлиппе-Детмольд, а то ведь Петр, да еще Ильич.
— Я знаю, я чувствую это: меня убьют. Я не боюсь смерти, —
губернатор закинул седую голову и строго взглянул на сына, — но знаю: меня убьют. Я все не
понимал, я все думал: но в чем же дело? — Он растопырил большие толстые пальцы и быстро сжал их в кулак. — Но теперь
понимаю: меня убьют. Ты не смейся, ты еще молод, но сегодня я почувствовал смерть вот тут, в голове. В голове.
И в общем была все та же путаница мыслей и жестокая разноголосица; и если бы кто-нибудь свежий со стороны послушал, что говорят, он никогда не
понял бы, следует убивать
губернатора или нет. И, удивленный, спросил бы...
Кто-то очень сильный, даже могущественный, бьющий без промаха, должен на днях убить
губернатора — вот и все, что можно было
понять из разговоров.
Утром он забывал поздороваться, вечером — проститься, и когда жена подставляла свою руку, а дочь Зизи — свой гладкий лоб, он как-то не
понимал, что нужно делать с рукой и гладким лбом. Когда являлись к завтраку гости, вице-губернатор с женой или Козлов, то он не поднимался к ним навстречу, не делал обрадованного лица, а спокойно продолжал есть. И, кончив еду, не спрашивал у Марии Петровны позволения встать, а просто вставал и уходил.
Достигаев. Да, да! Это самое. И при этом боится он умереть, а потому — обязательно умрет. И ты этот факт — учти! Дни нашей жизни такие, что ротик разевать нельзя, ручки в карманах держать — не полагается. Государственный плетень со всех сторон свиньи подрывают, и что будет революция, так это даже
губернатор понимает…
Неточные совпадения
Когда стали наконец поступать бумаги к генерал-губернатору, бедный князь ничего не мог
понять.
— Как,
губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог
понять, как
губернатор мог попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его.
— Я советую тебе, друг мой, съездить с визитом к
губернатору, — сказал он Аркадию, — ты
понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я придерживался старинных понятий о необходимости ездить к властям на поклон, а просто потому, что
губернатор порядочный человек; притом же ты, вероятно, желаешь познакомиться с здешним обществом… ведь ты не медведь, надеюсь? А он послезавтра дает большой бал.
— Нет, — Радеев-то, сукин сын, а? Послушал бы ты, что он говорил
губернатору, Иуда! Трусова, ростовщица, и та — честнее! Какой же вы, говорит, правитель, ваше превосходительство! Гимназисток на улице бьют, а вы — что? А он ей — скот! — надеюсь, говорит, что после этого благомыслящие люди
поймут, что им надо идти с правительством, а не с жидами, против его, а?
— А я собралась на панихиду по
губернаторе. Но время еще есть. Сядем. Послушай, Клим, я ничего не
понимаю! Ведь дана конституция, что же еще надо? Ты постарел немножко: белые виски и очень страдальческое лицо. Это понятно — какие дни! Конечно, он жестоко наказал рабочих, но — что ж делать, что?