Неточные совпадения
«Убьют!» — подумал губернатор, складывая
письмо. Вспомнился на миг рабочий Егор с его сизыми завитками и утонул в чем-то бесформенном и
огромном, как ночь. Мыслей не было, ни возражений, ни согласия. Он стоял у холодной печки — горела лампа на столе за зеленым матерчатым зонтиком — где-то далеко играла дочь Зизи на рояле — лаял губернаторшин мопс, которого, очевидно, дразнили — лампа горела. Лампа горела.
Несколько следующих дней прошло без
писем. Точно по уговору,
письма прекратились сразу, и наступившее безмолвие было необычно и жутко. Во внезапности безмолвия не чувствовалось конца, что-то еще продолжалось там, в тишине — как будто в новую фазу вступила мысль и таинственно творила что-то. И быстро шли дни, как взмахи
огромных крыльев: вверх взмахнет — день, вниз повеет — ночь.
Что же я должен был почувствовать, когда чрез несколько дней, в продолжение которых мы видались только за обедом и почти не говорили, Григорий Иваныч позвал меня к себе и прочел мне
огромное письмо, заготовленное им для отсылки к моей матери.
Володя, давно уже перебравшийся от батюшки Спиридония в гардемаринскую каюту, где теперь было просторно, жил мирно со своими сожителями, но близко ни с кем из них не сошелся и друга не имел, которому бы изливал все свои помыслы, надеясь на сочувствие, и потому он писал
огромные письма домой, в которых обнажал свою душу.
Какая дама не говорит с очаровательной улыбкой: «Представьте, я вчера ночью написала
огромное письмо моей кузине — шестнадцать почтовых листов кругом и мелко-мелко, как бисер.
Неточные совпадения
Конверт был из толстой, как лубок, бумаги; на продолговатой желтой бумаге была
огромная монограмма, и от
письма пахло прекрасно.
Начали спорить по поводу
письма, дым папирос и слов тотчас стал гуще. На столе кипел самовар, струя серого вара вырывалась из-под его крышки горячей пылью. Чай разливала курсистка Роза Грейман, смуглая, с
огромными глазами в глубоких глазницах и ярким, точно накрашенным ртом.
— Разумеется, о положении на фронте запрещено писать, и
письма делятся приблизительно так:
огромное большинство совершенно ни слова не говорит о войне, как будто авторы
писем не участвуют в ней, остальные пишут так, что их
письма уничтожаются…
— Вот вы этак все на меня!.. — Ну, ну, поди, поди! — в одно и то же время закричали друг на друга Обломов и Захар. Захар ушел, а Обломов начал читать
письмо, писанное точно квасом, на серой бумаге, с печатью из бурого сургуча.
Огромные бледные буквы тянулись в торжественной процессии, не касаясь друг друга, по отвесной линии, от верхнего угла к нижнему. Шествие иногда нарушалось бледно-чернильным большим пятном.
Мы уселись друг против друга посреди комнаты за
огромным его письменным столом, и он мне передал на просмотр уже готовое и переписанное набело
письмо его к Версилову.