Неточные совпадения
Вчера Я расспрашивал Топпи о его прежней жизни, когда он впервые вочеловечился: Мне хотелось лучше узнать, что чувствует кукла, когда у нее лопается головка или обрывается нить, которая приводит ее
в движение? Мы закурили по трубочке и за
кружкой пива, как два добрых немца,
занялись немного философией. Оказалось, однако, что эта тупая голова почти все уже забыла, и Мои вопросы приводили ее
в стыдливое смущение.
Мы сидели среди могил, в тени густых кустов. Человек говорил сухо, деловито и весь, насквозь, не понравился мне. Строго расспросив меня, что я читал, он предложил мне
заниматься в кружке, организованном им, я согласился, и мы расстались, — он ушел первый, осторожно оглядывая пустынное поле.
Мы вместе с Володькой Черноваловым
занимаемся в кружке по диамату. Читаем, беседуем. Сегодня вышли на улицу, он вдруг говорит таким странным голосом:
Неточные совпадения
— Неплохой человек она, но — разбита и дребезжит вся. Тоскливо живет и, от тоски,
занимается религиозно-нравственным воспитанием народа, —
кружок организовала. Надувают ее. Ей бы замуж надо. Рассказала мне,
в печальный час, о романе с тобой.
Кроме как
в собраниях этого
кружка, он никогда ни у кого не бывал иначе, как по делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по делу, и у себя никого не принимал и не допускал оставаться иначе, как на том же правиле; он без околичностей объявлял гостю: «мы переговорили о вашем деле; теперь позвольте мне
заняться другими делами, потому что я должен дорожить временем».
Так как
в университете давно уже говорили о том, что Лихонин спас девушку из такого-то дома и теперь
занимается ее нравственным возрождением, то этот слух, естественно, дошел и до учащихся девушек, бывавших
в студенческих
кружках.
Но не к большинству западников (единственно авторитетному тогда
в литературе), которое
занималось популяризированием положений немецкой философии, а к тому безвестному
кружку 1, который инстинктивно прилепился к Франции.
Разочаровавшись
в этом, я сейчас же, под заглавием «первая лекция», написанным
в красиво переплетенной тетрадке, которую я принес с собою, нарисовал восемнадцать профилей, которые соединялись
в кружок в виде цветка, и только изредка водил рукой по бумаге, для того чтобы профессор (который, я был уверен, очень
занимается мною) думал, что я записываю.