Неточные совпадения
Унылый пленник с этих пор // Один окрест аула бродит. // Заря на знойный небосклон // За днями новы дни возводит; // За ночью ночь вослед уходит; // Вотще свободы жаждет он. // Мелькнет ли серна меж кустами, // Проскачет ли во мгле сайгак, — // Он, вспыхнув, загремит цепями, // Он ждет, не крадется ль казак, //
Ночной аулов разоритель, // Рабов отважный избавитель. // Зовет… но все кругом молчит; // Лишь волны плещутся бушуя, // И человека зверь почуя // В
пустыню темную бежит.
Ночь с ее голубым небом, с ее зорким сторожем — месяцем, бросавшим свет утешительный, но не предательский, с ее туманами, разлившимися в озера широкие, в которые погружались и в которых исчезали целые колонны; усыпанные войском горы, выступавшие посреди этих волшебных вод, будто плывущие по ним транспортные, огромные суда; тайна, проводник — не робкий латыш, следующий под нагайкой татарина, — проводник смелый, вольный, окликающий по временам
пустыню эту и очищающий дорогу возгласом: «С богом!» — все в этом
ночном походе наполняло сердце русского воина удовольствием чудесности и жаром самонадеянности.
Окутанный снегами, он и в жестокий мороз отворяет свое дорогое окошечко и через него любуется светом божиим,
ночным небом, усыпанным очами ангелов, глазеет на мимоходящих и едущих, слушает сплетни соседей, прислушивается с каким-то умилительным соучастием к скрипучему оттиску шагов запоздалого путника по зимней дороге, к далекому, замирающему в снежной
пустыне звону колокольчика — звукам, имеющим грустную прелесть для сердца русского.
Яркие звезды одна за другой загораются в небе, полный месяц выкатится из-за леса, серебристым лучом обольет он широкие луга и сонную речку, белоснежные песчаные берега и темные, нависшие в воду ракиты, а Гриша, ни голода, ни
ночного холода не чуя, стоит босой на покрытой росой луговине и поет-распевает про прекрасную мать-пустыню…