Неточные совпадения
Когда, во время странствований Иисуса по Иудее, путники приближались к какому-нибудь селению, Искариот рассказывал дурное о жителях его и предвещал беду. Но почти всегда случалось так, что люди, о которых говорил он дурно, с радостью встречали Христа и его друзей, окружали их вниманием и
любовью и становились верующими, а денежный ящик Иуды делался так полон, что трудно было его нести. И тогда
над его ошибкой
смеялись, а он покорно разводил руками и говорил...
Неточные совпадения
«Моя ошибка была та, что я предсказывал тебе эту истину: жизнь привела бы к ней нас сама. Я отныне не трогаю твоих убеждений; не они нужны нам, — на очереди страсть. У нее свои законы; она
смеется над твоими убеждениями, — посмеется со временем и
над бесконечной
любовью. Она же теперь пересиливает и меня, мои планы… Я покоряюсь ей, покорись и ты. Может быть, вдвоем, действуя заодно, мы отделаемся от нее дешево и уйдем подобру и поздорову, а в одиночку тяжело и скверно.
Студенты все влюблялись в нее, по очереди или по несколько в одно время. Она всех водила за нос и про
любовь одного рассказывала другому и
смеялась над первым, потом с первым
над вторым. Некоторые из-за нее перессорились.
Засадить же вы меня хотите только потому, что меня к ней же ревнуете, потому что сами вы приступать начали к этой женщине со своею
любовью, и мне это опять-таки все известно, и опять-таки она
смеялась, — слышите, —
смеясь над вами, пересказывала.
Как они
смеялись над ним! Как весело провели они эти полчаса, в продолжение которых Тейтч, на ломаном немецком языке, объяснял, как сладко любить отечество и как сильна может быть эта
любовь! И что всего замечательнее: они
смеялись во имя той же самой"
любви к отечеству", именем которой и Тейтч посылал им в лицо свои укоры!
Луша хваталась за голову и начинала истерически хохотать. Сам все испытавший Прейн пугался такого разлива страсти, но его неудержимо тянули к Луше даже дикие вспышки гнева и нелепые капризы, разрешавшиеся припадками ревности или самым нежным настроением. Вдвоем они вволю
смеялись над набобом,
над генералом с его «болванкой», надо всеми остальными; но когда речь заходила о Раисе Павловне, Луша бледнела и точно вся уходила в себя: она ревновала Прейна со всем неистовством первой
любви.