И они
вышли на шоссе. Дождь то принимался идти, то утихал, и все пространство между почерневшею землей и небом было полно клубящимися, быстро идущими облаками. Снизу было видно, как тяжелы они и непроницаемы для света от насытившей их воды и как скучно солнцу за этою плотною стеной.
На гуляньях в ясные дни, когда «весь город»
выходил на шоссе, чинно прогуливаясь «за шлагбаумом», Авдиев переходил от одной группы к другой, и всюду его встречали приветливо, как общего фаворита.
Мы не остались на отбитой позиции, хотя турки были сбиты повсюду. Когда наш генерал увидел, что из деревни
выходят на шоссе батальон за батальоном, двигаются массы кавалерии и тянутся длинные вереницы пушек, он ужаснулся. Очевидно, турки не знали наших сил, скрытых кустами; если бы им было известно, что всего только четырнадцать рот выбили их из глубоких дорог, рытвин и плетней, окружавших деревню, они вернулись бы и раздавили нас. Их было втрое больше.
Неточные совпадения
— Что, Петр, не видать еще? — спрашивал 20 мая 1859 года,
выходя без шапки
на низкое крылечко постоялого двора
на ***
шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом
на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
По вечерам, когда движение
на улицах стихало, я
выходил из дому, шел по
шоссе к шлагбауму мимо дома Линдгорстов.
Юная особа, пленившая впервые мое сердце, каждый день ездила с сестрой и братом в маленькой таратайке
на уроки. Я отлично изучил время их проезда, стук колес по
шоссе и звякание бубенцов. К тому времени, когда им предстояло возвращаться, я, будто случайно,
выходил к своим воротам или
на мост. Когда мне удавалось увидеть розовое личико с каштановым локоном, выбивающимся из-под шляпки, уловить взгляд, поклон, благосклонную улыбку, это разливало радостное сияние
на весь мой остальной день.
Пока
на станции запрягали перекладных, я с младшим братом
вышел в перелесок у
шоссе.
Часам к десяти они ушли далеко. Лес остался синей полосой
на горизонте. Кругом была степь, и впереди слышался звон разогреваемой солнцем проволоки
на шоссе, пересекавшем пыльный шлях. Слепцы
вышли на него и повернули вправо, когда сзади послышался топот лошадей и сухой стук кованых колес по щебню. Слепцы выстроились у края дороги. Опять зажужжало деревянное колесо по струнам, и старческий голос затянул: