Неточные совпадения
И она сказала, что любит его — не прощает и любит. И это возможно? И как, какими
словами назвать то чувство к отцу, которое сейчас испытывает сын его, Саша Погодин, — любовь? — ненависть и
гнев? — запоздалая жажда мести и восстания и кровавого бунта? Ах, если бы теперь встретиться с ним… не может ли Телепнев заменить его, ведь они друзьями были!
Но никто не откликнулся на смех, и на
слова никто не ответил. И что-то фальшивое вдруг пробежало по лицам и скосило глаза: почуял дух предательства Колесников и похолодал от страха и
гнева. «Пленил комедиант!» — подумал он и свирепо топнул ногой...
Жегулев зажал в кармане браунинг и подумал, охваченный тем великим
гневом, который, не вмещаясь ни в крик, ни в
слова, кажется похожим на мертвое спокойствие: «Нет, убить мало. Завтра придут наши, и я его повешу на этой березе, да при всем народе. Только бы не ушел».
С тобою древле, о всесильный, // Могучий состязаться мнил, // Безумной гордостью обильный; // Но ты, господь, его смирил. // Ты рек: я миру жизнь дарую, // Я смертью землю наказую, // На всё подъята длань моя. // Я также, рек он, жизнь дарую, // И также смертью наказую: // С тобою, боже, равен я. // Но смолкла похвальба порока // От
слова гнева твоего: // Подъемлю солнце я с востока; // С заката подыми его!
«Бог должен стать человеком, человек — Богом, небо должно стать единым с землей, земля должна стать небом» [См. там же, т. IV. «De Signatura Rerum», с. 374.]. «Адам был создан Словом Божьим, но пал из Божьего Слова Любви в Божье
Слово Гнева: тогда из благости снова разбудил Бог свое возлюбленное Слово глубочайшего смирения, любви и милосердия в Адамовом образе гнева и ввел великое сущее (ens) любви в сущее (ens) разбуженного гнева и преобразил во Христе гневного Адама в святого» [См. там же, т. V. «Mysterium magnum», с. 133–134.]. «Так Христос стал Богочеловеком, а Адам и Авраам во Христе стал Богочеловеком;
Неточные совпадения
Ответа нет. Он вновь посланье: // Второму, третьему письму // Ответа нет. В одно собранье // Он едет; лишь вошел… ему // Она навстречу. Как сурова! // Его не видят, с ним ни
слова; // У! как теперь окружена // Крещенским холодом она! // Как удержать негодованье // Уста упрямые хотят! // Вперил Онегин зоркий взгляд: // Где, где смятенье, состраданье? // Где пятна слез?.. Их нет, их нет! // На сем лице лишь
гнева след…
Он играл голосом и
словами с тонким, отлично разработанным искусством талантливого лицедея, удивляя обилием неожиданных интонаций, певучестью
слов, которыми он красиво облекал иронию и печаль, тихий
гнев и лирическое сознание безнадежности бытия.
Клим вдруг испугался ее
гнева, он плохо понимал, что она говорит, и хотел только одного: остановить поток ее
слов, все более резких и бессвязных. Она уперлась пальцем в лоб его, заставила поднять голову и, глядя в глаза, спросила:
Гнев и печаль, вера и гордость посменно звучат в его
словах, знакомых Климу с детства, а преобладает в них чувство любви к людям; в искренности этого чувства Клим не смел, не мог сомневаться, когда видел это удивительно живое лицо, освещаемое изнутри огнем веры.
Темнота легко подсказывала злые
слова, Самгин снизывал их одно с другим, и ему была приятна работа возбужденного чувства, приятно насыщаться
гневом. Он чувствовал себя сильным и, вспоминая
слова жены, говорил ей: