Неточные совпадения
Я не мог долго быть на палубе. Насекомые буквально облепили меня. Они
хлестали по лицу, заползали в рукава, набивались в волосы, лезли в
уши. Я пробовал отмахиваться от них; это оказалось совершенно бесполезным занятием. В каюте было жарко и душно, но нельзя было открыть окон из-за тех же самых прелестных эфемерид. Долго я ворочался с боку на бок и только перед рассветом немного забылся сном.
Что произошло при этом с Аггеем Никитичем, описать невозможно, и его главным образом точно кнутом
хлестнули по уху слова почтмейстера: «супруга ваша приказывала с почтальоном».
Неточные совпадения
Климу хотелось отстегнуть ремень и
хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от обиды, от стыда, с плеч до
ушей. Он ушел, не взглянув на Маргариту, не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием:
Узнав от Коврина, что не только роман наладился, но что даже будет свадьба, Егор Семеныч долго ходил из угла в угол, стараясь скрыть волнение. Руки у него стали трястись, шея надулась и побагровела, он велел заложить беговые дрожки и уехал куда-то. Таня, видевшая, как он
хлестнул по лошади и как глубоко, почти на
уши, надвинул фуражку, поняла его настроение, заперлась у себя и проплакала весь день.
Аян, стиснув зубы, работал веслами. Лодка ныряла, поскрипывая и дрожа, иногда как бы раздумывая, задерживаясь на гребне волны, и с плеском кидалась вниз, подбрасывая Аяна. Свет фонаря растерянно мигал во тьме. Ветер вздыхал, пел и кружился на одном месте, уныло гудел в
ушах, бесконечно толкаясь в мраке отрядами воздушных существ с плотью из холода: их влажные, обрызганные морем плащи
хлестали Аяна
по лицу и рукам.
— Пусти меня, черт!.. Оставь! — хрипел Файбиш. Его сильная, жесткая рука комкала губы и нос Цирельмана; но актер мочил слюнями и кусал его пальцы и, вырывая из них на мгновение рот, кричал все громче и безумнее и крепче прижимался лицом к шершавому балахону и к сапогам Файбиша. А лошади все неслись, заложив назад
уши, и торчавший из-под снега прошлогодний камыш
хлестал по бокам саней.
И опять наступает тишина… Ветер гуляет
по снастям, стучит винт,
хлещут волны, скрипят койки, но ко всему этому давно уже привыкло
ухо, и кажется, что все кругом спит и безмолвствует. Скучно. Те трое больных — два солдата и один матрос, — которые весь день играли в карты, уже спят и бредят.