Мокрая земля, по которой кое-где выбивали ярко-зеленые иглы травы с желтыми стебельками, блестящие на солнце ручьи, по которым вились
кусочки земли и щепки, закрасневшиеся прутья сирени с вспухлыми почками, качавшимися под самым окошком, хлопотливое чиликанье птичек, копошившихся в этом кусте, мокрый от таявшего на нем снега черноватый забор, а главное — этот пахучий сырой воздух и радостное солнце говорили мне внятно, ясно о чем-то новом и прекрасном, которое, хотя я не могу передать так, как оно сказывалось мне, я постараюсь передать так, как я воспринимал его, — все мне говорило про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель — одно и то же.
— Всё русское скверно, а французское — о, сэ трэ жоли! [Это очень мило! (от франц. — c’est trs joli)] По-вашему, лучше и страны нет, как Франция, а по-моему… ну, что такое Франция, говоря по совести?
Кусочек земли! Пошли туда нашего исправника, так он через месяц же перевода запросит: повернуться негде! Вашу Францию всю в один день объездить можно, а у нас выйдешь за ворота — конца краю не видно! Едешь, едешь…
Неточные совпадения
Когда на западе угасли отблески вечерней зари и ночная тьма окутала
землю, удэхейцы камланили. Они притушили огонь. Один из них накрыл себе голову полотенцем и, держа в руках древесные стружки, произносил заклинания, а другой взял листочек табаку, несколько спичек,
кусочек сахару и сухарь и все побросал в море, Это было жертвоприношение.
Тебя еще папаша не научил презирать
землю да материю, не уверил еще тебя, что эти милые ножки, эти ручонки —
кусочки грязи, приставшей к тебе.
Но бывает иногда, что посреди таких занятий, вовсе без приготовлений, ястреб внезапно слетает с места, замахав сначала проворно крыльями, потом, увидев охотника, он быстро опускается и бежит низом, то есть плавно плывет, стелется, как ласточка, над
землей… воробьи зачиликают и попрячутся, сороки защекочут, куры закудахчут, а ястреб, подбежав вплоть к охотнику, вдруг взмоет кверху и вцепится в вабило, которое охотник успел уже укоротить, так что только маленький
кусочек мяса остался наружи.
Тут же фабриковались стружки от гроба, «печатная
земля»,
кусочки истлевших риз и даже «частицы».
— Силища у него была — беда, какая! Двупудовой гирей два десятка раз без передыху крестился. А дела — нету,
земли — маленько, вовсе мало… и не знай сколько! Просто — жрать нечего, ходи в
кусочки. Я, маленький, и ходил по татарам, у нас там все татара живут, добрые Татара, такие, что — на! Они — все такие. А отцу — чего делать? Вот и начал он лошадей воровать… жалко ему было нас…