Неточные совпадения
Миноносцы
шли осторожно, ощупью, соразмеряя
свой ход с показаниями лага.
Старовер с пренебрежением плюнул и стал укладываться на ночь. Я распрощался с ним и
пошел к
своему биваку. У огня с солдатами сидел Дерсу. Взглянув на него, я сразу увидел, что он куда-то собирается.
Я не прерывал его. Тогда он рассказал мне, что прошлой ночью он видел тяжелый сон: он видел старую, развалившуюся юрту и в ней
свою семью в страшной бедности. Жена и дети зябли от холода и были голодны. Они просили его принести им дрова и прислать теплой одежды, обуви, какой-нибудь еды и спичек. То, что он сжигал, он
посылал в загробный мир
своим родным, которые, по представлению Дерсу, на том свете жили так же, как и на этом.
Надо было бы здесь стать на бивак, но я уступил просьбам
своих товарищей, и мы
пошли дальше.
При свете его мы собрали
свои постели и
пошли к мулам.
Я решил заняться охотой,
послал двух стрелков к китайцам на реку Адимил за покупками. За последние пять дней я запустил
свою работу, и нужно было заполнить пробелы.
Он поднял ружье и стал целиться, но в это время тигр перестал реветь и шагом
пошел на увал в кусты. Надо было воздержаться от выстрела, но Дерсу не сделал этого. В тот момент, когда тигр был уже на вершине увала, Дерсу спустил курок. Тигр бросился в заросли. После этого Дерсу продолжал
свой путь. Дня через четыре ему случилось возвращаться той же дорогой. Проходя около увала, он увидел на дереве трех ворон, из которых одна чистила нос о ветку.
На следующий день, когда я проснулся, солнце было уже высоко. Мои спутники напились чаю и ждали только меня. Быстро я собрал
свою постель, взял в карман кусок хлеба и, пока солдаты вьючили мулов,
пошел вместе с Дерсу, Чжан Бао и А.И. Мерзляковым к реке Билимбе.
Староверы Бортниковы жили зажиточно, повинностей государственных не несли, земли распахивали мало, занимались рыболовством и соболеванием и на
свое пребывание здесь смотрели как на временное. Они не хотели, чтобы мы
шли в горы, и неохотно делились с нами сведениями об окрестностях.
Следующий день, 31 августа, мы провели на реке Сяо-Кеме, отдыхали и собирались с силами. Староверы, убедившись, что мы не вмешиваемся в их жизнь, изменили
свое отношение к нам. Они принесли нам молока, масла, творогу, яиц и хлеба, расспрашивали, куда мы
идем, что делаем и будут ли около них сажать переселенцев.
Чжан Бао указал мне рукой на лес. Тут только я заметил на краю полянки маленькую кумирню, сложенную из накатника и крытую кедровым корьем. Около нее на коленях стоял старик и молился. Я не стал ему мешать и
пошел к ручью мыться. Через 15 минут старик возвратился в фанзу и стал укладывать
свою котомку.
Затем он попрощался с моими спутниками. Они в
свою очередь поклонились ему до земли, помогли ему надеть котомку, дали в руки палку и
пошли провожать до опушки леса.
Утром 11 сентября погода как будто немного изменилась к лучшему. Чтобы не терять напрасно время, мы собрали
свои котомки и
пошли вверх по реке Арму. Местность была настолько ровная и однообразная, что я совершенно забыл, что нахожусь у подножия Сихотэ-Алиня. Здешний хвойный лес плохого дровяного качества, растет весьма неравномерно: болотистые поляны отделяются друг от друга небольшими перелесками, деревья имеют отмершие вершины и множество сухих ветвей.
Словно сговорившись, мы проворно собрали
свои котомки и бодро
пошли дальше и около полудня были близ реки Ыоготхо (Ага-то), впадающей в Такему с левой стороны.
Покончив работу, я кликнул
свою собаку и, взяв ружье,
пошел немного побродить по берегу.
27 сентября было посвящено осмотру реки Найны, почему-то названной на морских картах Яходеи-Санка. Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет с севера на юг, потом поворачивает к юго-востоку и последние 10 км течет к морю в широтном направлении. В углу, где река делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо на запад
идет та тропа, по которой прошел А.И. Мерзляков со
своим отрядом.
Часов в 12 дня мы были около большой скалы Мафа, что по-удэгейски значит «медведь». Действительно,
своими формами она очень его напоминает и состоит из плотного песчаника с прослойками кварца и известкового шпата. У подножия ее
шла свежепротоптанная тропа; она пересекала реку Кулумбе и направлялась на север. Дерсу за скалой нашел бивак. По оставленным на нем следам он узнал, что здесь ночевал Мерзляков с командой, когда
шел с Такемы на Амагу.
— Это изюбр ревет, — сказал я
своему приятелю. —
Иди поскорей: быть может, ты убьешь его.
Когда мы подошли к реке, было уже около 2 часов пополудни. Со стороны моря дул сильный ветер. Волны с шумом бились о берег и с пеной разбегались по песку. От реки в море тянулась отмель. Я без опаски
пошел по ней и вдруг почувствовал тяжесть в ногах. Хотел было я отступить назад, но, к ужасу
своему, почувствовал, что не могу двинуться с места. Я медленно погружался в воду.
Мешкать было нельзя. Мы проворно собрали
свои котомки и
пошли вверх по реке Тахобе. Я рассчитывал в этот день добраться до Сихотэ-Алиня, но вследствие непогоды этого нам сделать не удалось.
С полчаса посидел я у огня. Беспокойство мое исчезло. Я
пошел в палатку, завернулся в одеяло, уснул, а утром проснулся лишь тогда, когда все уже собирались в дорогу. Солнце только что поднялось из-за горизонта и
посылало лучи
свои к вершинам гор.
Другие признаки, совершенно незаметные для нас, открыли ему: этот человек был удэгеец, что он занимался соболеванием, имел в руках палку, топор, сетку для ловли соболей и, судя по походке, был молодой человек. Из того, что он
шел напрямик по лесу, игнорируя заросли и придерживаясь открытых мест, Дерсу заключил, что удэгеец возвращался с охоты и, вероятно, направляется к
своему биваку. Посоветовавшись, мы решили
идти по его следам, тем более что они
шли в желательном для нас направлении.
Тут только я понял неуместность моих шуток. Для него, добывающего себе средства к жизни охотой, ослабление зрения было равносильно гибели. Трагизм увеличивался еще и тем обстоятельством, что Дерсу был совершенно одинок. Куда
идти? Что делать? Где склонить на старости лет
свою седую голову?
Опасаясь, чтобы с Логадой чего-нибудь не случилось, я зажег
свой маленький фонарик и снова
пошел его искать. Два удэгейца вызвались меня провожать. Под берегом, в 50 шагах от балагана, мы нашли Логаду спящим на охапке сухой травы.
2 декабря стрелки закончили все работы. Для окончательных сборов им дан был еще один день. На Бикин до первого китайского поселка с нами решил
идти старик маньчжур Чи Ши-у. 3-го числа после полудня мы занялись укладкой грузов на нарты. Наутро оставалось собрать только
свои постели и напиться чаю.
За последние четыре дня река хорошо замерзла. Лед был ровный, гладкий и блестел как зеркало. Вследствие образования донного льда и во время ледостава вода в реке поднялась выше
своего уровня и заполнила все протоки. Это позволило нам сокращать путь и
идти напрямик, минуя извилины реки и такие места, где лед стал торосом.
Я, Сунцай и Дерсу
шли впереди; стрелки подвигались медленно. Сзади слышались их голоса. В одном месте я остановился для того, чтобы осмотреть горные породы, выступающие из-под снега. Через несколько минут, догоняя
своих приятелей, я увидел, что они
идут нагнувшись и что-то внимательно рассматривают у себя под ногами.
Собаки, услышав, что кто-то
идет, с лаем бросились к нам навстречу, но, узнав
своих, начали ласкаться.
Кабаны перестали щелкать клыками; они подняли кверху
свои морды и стали усиленно нюхать воздух, затем медленно повернулись и
пошли дальше.
Кабаны в лесу — это так естественно: животные
шли, наткнулись на наш бивак и теперь шумно выражали
свое неудовольствие.
— Такой Амба можно стреляй, греха нет, — закончил он
свою длинную речь. Закусив наскоро холодным мясом и напившись горячего чая, мы надели лыжи и
пошли по тигриному следу.
После этого он закурил
свою трубку и
пошел назад по протоптанной лыжне.
Идти под гору было легко, потому что старая лыжня хотя и была запорошена снегом, но крепко занастилась. Мы не
шли, а просто бежали и к вечеру присоединились к
своему отряду.
Только мы разошлись по фанзам и принялись за обед, как вдруг снаружи донесся звон колокольчика. Китайцы прибежали с известием, что приехал пристав. Через несколько минут кто-то в шубе ввалился в фанзу. И вдруг пристав этот превратился в А.И. Мерзлякова. Мы поздоровались. Начались расспросы. Оказалось, что он (а вовсе не пристав) хотел было
идти мне навстречу, но отложил
свою поездку вследствие глубокого снега.
Приехали мы в Хабаровск 7 января вечером. Стрелки
пошли в
свои роты, а я вместе с Дерсу отправился к себе на квартиру, где собрались близкие мне друзья.
Под утро я немного задремал, и тотчас мне приснился странный сон: мы — я и Дерсу — были на каком-то биваке в лесу. Дерсу увязывал
свою котомку и собирался куда-то
идти, а я уговаривал его остаться со мной. Когда все было готово, он сказал, что
идет к жене, и вслед за этим быстро направился к лесу. Мне стало страшно; я побежал за ним и запутался в багульнике. Появились пятипальчатые листья женьшеня. Они превратились в руки, схватили меня и повалили на землю.
Кончив
свое дело, рабочие закурили трубки и, разобрав инструменты,
пошли на станцию вслед за приставом. Я сел на землю около дороги и долго думал об усопшем друге.
В Тахобе впадают следующие горные речки: справа — Коде с притоками Хуаты, Боноксе и Буланя. Затем будут реки: Хулялиги, Бали, Онюхи, Анмали и Таха. Между ними есть высокая гора Ангухи с приметным камнем на вершине, которую солоны населяют чудесами
своего воображения. Дальше
идут: Онюхи, Анмаш, Дадаву и Та-а. Левыми притоками Тахобе будут: Каньчжу, Агдыхе 1-я и Агдыхе 2-я. Леса по долинам последних двух рек совершенно выгорели.