Неточные совпадения
Еще со вчерашнего дня погода начала хмуриться. Барометр
стоял на 756 при — 10°.
Небо было покрыто тучами. Около 10 часов утра пошел небольшой снег, продолжавшийся
до полудня.
Чуть брезжилось; звезды погасли одна за другой; побледневший месяц медленно двигался навстречу легким воздушным облачкам. На другой стороне
неба занималась заря. Утро было холодное. В термометре ртуть опустилась
до — 39°С. Кругом царила торжественная тишина; ни единая былинка не шевелилась. Темный лес
стоял стеной и, казалось, прислушивался, как трещат от мороза деревья. Словно щелканье бича, звуки эти звонко разносились в застывшем утреннем воздухе.
Неточные совпадения
Полезли люди в трясину и сразу потопили всю артиллерию. Однако сами кое-как выкарабкались, выпачкавшись сильно в грязи. Выпачкался и Бородавкин, но ему было уж не
до того. Взглянул он на погибшую артиллерию и, увидев, что пушки,
до половины погруженные,
стоят, обратив жерла к
небу и как бы угрожая последнему расстрелянием, начал тужить и скорбеть.
В полдень мы дошли
до водораздела. Солнце
стояло на
небе и заливало землю своими палящими лучами. Жара
стояла невыносимая. Даже в тени нельзя было найти прохлады. Отдохнув немного на горе, мы стали спускаться к ручью на запад. Расстилавшаяся перед нами картина была довольно однообразна. Куда ни взглянешь, всюду холмы и всюду одна и та же растительность.
В связи с описанной сценой мне вспоминается вечер, когда я сидел на нашем крыльце, глядел на
небо и «думал без слов» обо всем происходящем… Мыслей словами, обобщений, ясных выводов не было… «Щось буде» развертывалось в душе вереницей образов… Разбитая «фигура»… мужики Коляновской, мужики Дешерта… его бессильное бешенство… спокойная уверенность отца. Все это в конце концов по странной логике образов слилось в одно сильное ощущение,
до того определенное и ясное, что и
до сих пор еще оно
стоит в моей памяти.
В море царила тишина. На неподвижной и гладкой поверхности его не было ни малейшей ряби. Солнце
стояло на
небе и щедро посылало лучи свои, чтобы согреть и осушить намокшую от недавних дождей землю и пробудить к жизни весь растительный мир — от могучего тополя
до ничтожной былинки.
Ромашов лег на спину. Белые, легкие облака
стояли неподвижно, и над ними быстро катился круглый месяц. Пусто, громадно и холодно было наверху, и казалось, что все пространство от земли
до неба наполнено вечным ужасом и вечной тоской. «Там — Бог!» — подумал Ромашов, и вдруг, с наивным порывом скорби, обиды и жалости к самому себе, он заговорил страстным и горьким шепотом: