Неточные совпадения
Несколько дней спустя после этого мы занимались пристрелкой ружей. Людям
были розданы патроны и указана цель для стрельбы с упора. По окончании пристрелки солдаты стали просить разрешения открыть вольную стрельбу.
Стреляли они в бутылку,
стреляли в белое пятно на дереве, потом в круглый камешек, поставленный на краю утеса.
Дмитрий Дьяков, который считал себя хорошим стрелком, стал доказывать, что выстрелы Дерсу
были случайными и что он
стреляет не хуже гольда.
— Амба, — отвечал он. — Моя говори ему: на биваке много солдат
есть. Солдаты
стреляй, тогда моя виноват нету.
— Ну, хорошо! Тебе ходи не хочу — моя
стреляй, тогда виноват не
буду.
Едва он перешел на другую сторону увала, как наткнулся на мертвого зверя. Весь бок у него
был в червях. Дерсу сильно испугался. Ведь тигр уходил, зачем он
стрелял?.. Дерсу убежал. С той поры мысль, что он напрасно убил тигра, не давала ему покоя. Она преследовала его повсюду. Ему казалось, что рано или поздно он поплатится за это и даже по ту сторону смерти должен дать ответ.
Только что начался осенний ход кеты. Тысячи тысяч рыб закрывали дно реки. Иногда кета стояла неподвижно, но вдруг, словно испугавшись чего-то, бросалась в сторону и затем медленно подавалась назад. Чжан Бао
стрелял и убил двух рыб. Этого
было вполне достаточно для нашего ужина.
Гольд догнал его там, опять
стрелял четыре раза, но все раны
были не убойные, и изюбр уходил дальше.
— Не надо, не надо
стрелять, — остановил его Дерсу. — Его мешай нету. Ворона тоже хочу кушай. Его пришел посмотреть, люди
есть или нет. Нельзя — его улетит. Наша ходи, его тогда на землю прыгай, чего-чего остался — кушай.
Дерсу
был безусловно прав. Обычай «ссаживать» ворон с деревьев — жестокая забава охотников. Стрельбой по воронам забавляются иногда даже образованные люди.
Стреляют так же, как в бутылку, только потому, что черная ворона представляет собой хорошую цель.
Как ни старались мы избежать бродов, нам не удалось от них отделаться. Но все же заметно
было, что они становились реже. Через несколько километров река разбилась на протоки, между которыми образовались острова, поросшие тальниками. Тут
было много рябчиков. Мы
стреляли, но ни одного не могли убить: руки дрожали, не
было сил прицеливаться как следует. Понуро мы шли друг за другом и почти не говорили между собой.
На обратном пути я спросил Дерсу, почему он не
стрелял в диких свиней. Гольд ответил, что не видел их, а только слышал шум в чаще, когда они побежали. Дерсу
был недоволен: он ругался вслух и потом вдруг снял шапку и стал бить себя кулаком по голове. Я засмеялся и сказал, что он лучше видит носом, чем глазами. Тогда я не знал, что это маленькое происшествие
было повесткой к трагическим событиям, разыгравшимся впоследствии.
Альпа остановилась и с любопытством стала рассматривать свою случайную спутницу. Я хотел
было стрелять, но Дерсу остановил меня и сказал, что надо беречь патроны. Замечание его
было вполне резонным. Тогда я отозвал Альпу. Росомаха бросилась бежать и скрылась в одном из оврагов.
Стрелки стали ставить палатки, а я с Дерсу пошел на охоту в надежде, не удастся ли где-нибудь подстрелить сохатого. Недалеко от бивака я увидел трех рябчиков. Они ходили по снегу и мало обращали на меня внимания. Я хотел
было стрелять, но Дерсу остановил меня.
Полагая, что птицы теперь сильно напуганы, я хотел
было стрелять, но Дерсу опять остановил меня, сказав, что на дереве их ловить еще удобнее, чем на земле.
Будь один кабан, я, может
быть,
стрелял бы, но передо мной
были два секача.
Ему казалось все так просто, и мне стоило больших трудов отговорить его от этой затеи. Он не
был обижен, но
был недоволен тем, что в городе много стеснений: нельзя
стрелять, потому что все это
будет мешать прохожим.
Что касается до меня, то я каждый год видал по нескольку раз лебедей, по большей части в недосягаемой вышине пролетавших надо мною; видал их и плавающих по озерам, по всегда неожиданно и в таком расстоянии, что не только гусиною дробью, но и картечью
стрелять было не возможно; а иногда и стрелял, но выстрел мой скорее мог назваться почетным салютом, чем нападением врага.
— Замечу только одно, — произнес Маврикий Николаевич, с усилием и со страданием обсуждавший дело, — если противник заранее объявляет, что
стрелять будет вверх, то поединок действительно продолжаться не может… по причинам деликатным и… ясным…
Неточные совпадения
Левину самому хотелось зайти в эти местечки, но местечки
были от дома близкие, он всегда мог взять их, и местечки
были маленькие, — троим негде
стрелять. И потому он кривил душой, говоря, что едва ли
есть что. Поравнявшись с маленьким болотцем, Левин хотел проехать мимо, но опытный охотничий глаз Степана Аркадьича тотчас же рассмотрел видную с дороги мочежину.
Косые лучи солнца
были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог, полный воды,
был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту
была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя
было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и
стрелял.
Левину
было досадно и то, что ему помешали
стрелять, и то, что увязили его лошадей, и то, главное, что, для того чтобы выпростать лошадей, отпречь их, ни Степан Аркадьич, ни Весловский не помогали ему и кучеру, так как не имели ни тот, ни другой ни малейшего понятия, в чем состоит запряжка.
С Левиным всегда бывало так, что, когда первые выстрелы
были неудачны, он горячился, досадовал и
стрелял целый день дурно.
— Никто и не говорит. Только надеюсь, что ты больше не
будешь нечаянно
стрелять, — сказала она с вопросительною улыбкой.