Неточные совпадения
Вместе с нею
попали еще две небольшие рыбки: огуречник — род корюшки с темными пятнами по бокам и на спине (это было очень странно, потому что идет она вдоль берега моря и никогда не заходит
в реки) и колюшка — обитательница заводей и слепых рукавов, вероятно снесенная к устью быстрым течением
реки.
Еще один перевал, и мы
попали в великолепную плодородную долину небольшой
реки Адимил, которая на картах обозначена Акмой и которую удэгейцы называют Агама.
Часов
в 9 утра мы снялись с бивака и пошли вверх по
реке Билимбе. Погода не изменилась к лучшему. Деревья словно плакали: с ветвей их на землю все время
падали крупные капли, даже стволы были мокрые.
По его словам, такой же тайфун был
в 1895 году. Наводнение застало его на
реке Даубихе, около урочища Анучино. Тогда на маленькой лодочке он спас заведующего почтово-телеграфной конторой, двух солдаток с детьми и четырех китайцев. Два дня и две ночи он разъезжал на оморочке и снимал людей с крыш домов и с деревьев. Сделав это доброе дело, Дерсу ушел из Анучина, не дожидаясь полного
спада воды. Его потом хотели наградить, но никак не могли разыскать
в тайге.
Стрелки Сабитов и Аринин стали собираться
в дорогу, а я отправился на
реку Билимбе, чтобы посмотреть, насколько
спала вода за ночь.
Дня через два вода
в реке начала
спадать, и можно было попытаться переправиться на другую ее сторону. Буреломный лес хотя и продолжал еще плыть, но не уносился
в море, а застревал на баре.
Утром меня разбудил шум дождя. Одевшись, я вышел на улицу. Низко бегущие над землей тучи, порывистый ветер и дождь живо напомнили мне бурю на
реке Билимбе. За ночь барометр
упал на 17 мм. Ветер несколько раз менял свое направление и к вечеру превратился
в настоящий шторм.
Тут тропы опять разделились. Первая ведет на перевал к
реке Илимо (приток Такемы), а по второй нам следовало идти, чтобы
попасть в истоки
реки Горелой. Дерсу снял котомку и стал таскать бурелом.
В верховьях
река Арму состоит из двух речек одинаковой величины. Мы
попали как раз к месту их слияния. Чан Лин измерял каждую из них двумя днями пути.
Здесь
река Арму имеет до 6 м ширины и около 45 см глубины. Вода
в ней красноватого цвета и не имеет той низкой температуры, которая свойственна быстрым горным речкам. Русло Арму завалено колодником, что при сравнительно тихом течении вполне понятно: дерево остается лежать там, где оно
упало.
После этого мы дружно взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще маленькое усилие — и она стала
падать в воду.
В это время Чжан Бао и Чан Лин схватили концы ремней и закрутили их за пень. Течение тотчас же начало отклонять ель к порогу, она стала описывать кривую от середины
реки к берегу, и
в тот момент, когда вершина проходила мимо Дерсу, он ухватился за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без труда вытащили его на берег.
Река Кумуху интересна еще и
в том отношении, что здесь происходят как раз стыки двух флор — маньчжурской и охотской. Проводниками первой служат долины, второй — горные хребты. Создается впечатление, будто одна флора клином входит
в другую. Теперь, когда листва
опала, сверху, с гор, было хорошо видно, где кончаются лиственные леса и начинаются хвойные. Долины кажутся серыми, а хребты — темно-зелеными.
Когда намеченный маршрут близится к концу, то всегда торопишься: хочется скорее закончить путь.
В сущности, дойдя до моря, мы ничего не выигрывали. От устья Кумуху мы опять пойдем по какой-нибудь
реке в горы; так же будем устраивать биваки, ставить палатки и таскать дрова на ночь; но все же
в конце намеченного маршрута всегда есть что-то особенно привлекательное. Поэтому все рано легли
спать, чтобы пораньше встать.
В одной из ям
в реке Янсели нашел мальму, заменяющую
в Уссурийском крае форель. Рыба эта составила нам превосходный ужин, после которого мы, напившись чаю, рано легли
спать, предоставив охрану бивака собакам.
На больших
реках буреломный лес уносится водой,
в малых же речках он остается лежать там, где
упал.
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у огня.
В результате за целый день нам удалось пройти не более 10 км. Заночевали мы
в том месте, где
река разбивается сразу на три протоки. Вследствие ветреной погоды
в палатке было дымно. Это принудило нас рано лечь
спать.
Как и надо было ожидать, к рассвету мороз усилился до — 32°С. Чем дальше мы отходили от Сихотэ-Алиня, тем ниже
падала температура. Известно, что
в прибрежных странах очень часто на вершинах гор бывает теплее, чем
в долинах. Очевидно, с удалением от моря мы вступили
в «озеро холодного воздуха», наполнявшего долину
реки.
Следующая речка после Найны была Тыченга (по-удэгейски Тэенга). Она длиной около 20 км и также берет начало с хребта Карту.
В верховьях Тыченга протекает по узкому и глубокому ущелью, края которого
падают к
реке под углом чуть ли не
в 60 или 70° и сплошь покрыты осыпями.
На этом протяжении Бикин имеет направление к западо-северо-западу и принимает
в себя справа речки: Мангу, Дунги (по-китайски Днудегоу —
падь семьи Дун) с притоком Ябкэ, Нуньето и вышеупомянутую Катэта-бауни. Последняя длиною километров 10. Здесь будет самый близкий перевал на
реку Хор. Немного выше речки Гуньето можно видеть скалы Сигонку-Гуляни — излюбленное место удэгейских шаманов. Слева Бикин принимает
в себя речку Дунгоузу (восточная долина) и ключи Кайлю и Суйдогау (долины выдр).
Неточные совпадения
Татьяна долго
в келье модной // Как очарована стоит. // Но поздно. Ветер встал холодный. // Темно
в долине. Роща
спит // Над отуманенной
рекою; // Луна сокрылась за горою, // И пилигримке молодой // Пора, давно пора домой. // И Таня, скрыв свое волненье, // Не без того, чтоб не вздохнуть, // Пускается
в обратный путь. // Но прежде просит позволенья // Пустынный замок навещать, // Чтоб книжки здесь одной читать.
Мгновенно изменился масштаб видимого: ручей казался девочке огромной
рекой, а яхта — далеким, большим судном, к которому, едва не
падая в воду, испуганная и оторопевшая, протягивала она руки.
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо
падала роса.
В густой темноте за
рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся
в костер и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск воды нарушал безмолвие.
Тени колебались, как едва заметные отражения осенних облаков на темной воде
реки. Движение тьмы
в комнате, становясь из воображаемого действительным, углубляло печаль. Воображение, мешая и
спать и думать, наполняло тьму однообразными звуками, эхом отдаленного звона или поющими звуками скрипки, приглушенной сурдинкой. Черные стекла окна медленно линяли, принимая цвет олова.
Потом он слепо шел правым берегом Мойки к Певческому мосту, видел, как на мост, забитый людями, ворвались пятеро драгун, как засверкали их шашки, двое из пятерых, сорванные с лошадей, исчезли
в черном месиве, толстая лошадь вырвалась на правую сторону
реки, люди стали швырять
в нее комьями снега, а она топталась на месте, встряхивая головой; с морды ее
падала пена.