Неточные совпадения
Перед сумерками я еще раз
сходил посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река выйдет из
берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
От устья Билимбе до Конора — 12 км
по прямой линии. В этот день, несмотря на хорошую погоду, нам удалось
пройти немного. На бивак мы стали около небольшой речки Сюригчи. Нижняя часть ее заболочена, а верхняя покрыта гарью. Здесь был когда-то хороший лес. Недавнее наводнение размывало оба
берега речки.
Обсушившись немного, я пошел вниз
по реке со слабой надеждой найти фуражку. Течением могло прибить ее где-нибудь около
берега. Та к я
проходил до самых сумерек, но фуражки не нашел и должен был взамен ее повязать голову платком. В этом своеобразном уборе я продолжал уже весь дальнейший путь.
Немного выше устья последней, на левом
берегу Такемы,
по словам Чан Лина, есть скалистая сопка, куда удэгейцы боятся
ходить: там с гор всегда сыплются камни, там — обиталище злого духа Какзаму.
— Тьфу! — ворчал Дерсу. — Мы идем — все равно выдры. Маленько
по берегу ходи, посмотри, вода есть — ныряй, потом опять на
берег и опять ныряй…
Зыбуны на
берегу моря,
по словам Черепанова и Чжан Бао, явление довольно обычное. Морской прибой взрыхляет песок и делает его опасным для пешеходов. Когда же волнение успокаивается, тогда
по нему свободно может
пройти не только человек, но и лошадь с полным вьюком. Делать нечего, пришлось остановиться и в буквальном смысле ждать у моря погоды.
Расстояние, которое
по морю на лодке можно проехать в полдня, пешком
по берегу едва ли удастся
пройти и в четверо суток.
Пройдя по Бягаму еще два километра, мы стали биваком на левом ее
берегу, в густом ельнике.
По счету это был наш 12-й бивак от моря.
Пароход двигался вверх по реке очень медленно, потому что тащил за собой на буксире несколько барок с хлебом. Полуянов сидел неподвижно в прежней позе, скрестив руки на согнутых коленях, а Михей Зотыч нетерпеливо
ходил по берегу, размахивал палкой и что-то разговаривал с самим собой.
Кроме хищных и нехищных рыб, немало также поедает икру птица; самые главные истребительницы — утки, чайки и вороны: утки и чайки хватают ее, плавающую в воде, даже ныряют за ней, а вороны достают ее сухопутно,
ходя по берегам и по мелкой воде, преимущественно около трав, куда икру прибивает ветром и где она, прилипнув к осоке или камышу, на которые всплескивается волнами, часто обсыхает и пропадает даром.
Неточные совпадения
— Нет, жарко; лучше
пройти по саду и в лодке прокатиться, показать Дарье Александровне
берега, — предложил Вронский.
Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на
берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он
ходит себе целый день
по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Во время покосов не глядел он на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой травы; он глядел вместо того на какой-нибудь в стороне извив реки,
по берегам которой
ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя в то же время пристально вздоль реки, где в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально на мартына, уже поймавшего рыбу.
Все были хожалые, езжалые:
ходили по анатольским
берегам,
по крымским солончакам и степям,
по всем речкам большим и малым, которые впадали в Днепр,
по всем заходам [Заход — залив.] и днепровским островам; бывали в молдавской, волошской, в турецкой земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали в пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопили немало турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку.
Меннерс
прошел по мосткам до середины, спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя в лодке, он стал пробираться к
берегу, хватаясь руками за сваи.