Неточные совпадения
Здесь дан
был получасовой
отдых.
На следующий день решено
было сделать дневку. Надо
было посушить имущество, почистить седла и дать лошадям
отдых. Стрелки с утра взялись за работу. Каждый из них знал, у кого что неладно и что надо исправить.
3 часа мы шли без
отдыха, пока в стороне не послышался шум воды. Вероятно, это
была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки на небе и палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша и понурив головы. В воздухе стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя
было найти прохлады. Не слышно
было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в
отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не
было. Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это
были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
На другой день назначена
была дневка. Надо
было дать отдохнуть и людям и лошадям. За последние дни все так утомились, что нуждались в более продолжительном
отдыхе, чем ночной сон. Молодой китаец, провожавший нас через Сихотэ-Алинь, сделал необходимые закупки и рано утром выступил в обратный путь.
1 июля прошло в сборах. Лошадей я оставил дома на
отдыхе, из людей взял с собою только Загурского и Туртыгина. Вещи свои мы должны
были нести на себе в котомках.
Недолго длилась наша беседа. Утренний
отдых в фанзе
был недостаточен. Организм требовал еще сна. Положив в огонь старых дров, чтобы они дольше горели, мы легли на траву и крепко заснули.
От холодного ветра снег стал сухим и рассыпчатым, что в значительной степени затрудняло движение. В особенности трудно
было подниматься в гору: люди часто падали и съезжали книзу. Силы
были уже не те, стала появляться усталость, чувствовалась потребность в более продолжительном
отдыхе, чем обыкновенная дневка.
Люди, сменившиеся с караула, тотчас же шли в конвой, с конвоя опять в караул, или на сенокос, или на выгрузку казенных грузов; не
было отдыха ни днем, ни ночью.
Ты говоришь: верую, что будет мир, а я сейчас слышал, что проскакал курьер с этим известием в Иркутск. Должно быть, верно, потому что это сказал почтмейстер Николаю Яковлевичу. Будет ли мир прочен — это другой вопрос, но все-таки хорошо, что
будет отдых. Нельзя же нести на плечах народа, который ни в чем не имеет голоса, всю Европу. Толчок дан поделом — я совершенно с тобой согласен. Пора понять, что есть дело дома и что не нужно быть полицией в Европе.
Заблестит наш серп здесь, // Зазвенят здесь косы; // Сладок
будет отдых // На снопах тяжелых, //…Уроди мне, боже, // Хлеб — мое богатство.
Неточные совпадения
Пошли за Власом странники; // Бабенок тоже несколько // И парней с ними тронулось; //
Был полдень, время
отдыха, // Так набралось порядочно // Народу — поглазеть. // Все стали в ряд почтительно // Поодаль от господ…
В его интересах
было то, чтобы каждый работник сработал как можно больше, притом чтобы не забывался, чтобы старался не сломать веялки, конных граблей, молотилки, чтоб он обдумывал то, что он делает; работнику же хотелось работать как можно приятнее, с
отдыхом, и главное — беззаботно и забывшись, не размышляя.
Первое время, вместо спокойствия и
отдыха, попав на эти страшные, с ее точки зрения, бедствия, Дарья Александровна
была в отчаянии: хлопотала изо всех сил, чувствовала безвыходность положения и каждую минуту удерживала слезы, навертывавшиеся ей на глаза.
Для Константина Левина деревня
была место жизни, то
есть радостей, страданий, труда; для Сергея Ивановича деревня
была, с одной стороны,
отдых от труда, с другой — полезное противоядие испорченности, которое он принимал с удовольствием и сознанием его пользы.
Был период
отдыха, и он забылся.