Здесь также нет пристани, как и на Мадере, шлюпка не подходит к берегу, а остается на
песчаной мели, шагов за пятнадцать до сухого места.
Под глинистой утесистой горой, // Унизанной лачужками, направо, // Катилася широкой пеленой // Родная Волга, ровно, величаво… // У пристани двойною чередой // Плоты и барки, как табун, теснились, // И флюгера на длинных мачтах бились, // Жужжа на ветре, и скрипел канат // Натянутый; и серой мглой объят, // Виднелся дальний берег, и белели // Вкруг острова края
песчаной мели.
Расплываются по могучей реке дрова из разбитых барок, захлестывает волнами дощаники и лодки, наносит на
песчаные мели шитики, тихвинки, кладнушки.
Мая извивается игриво,
песчаные мели выглядывают так гостеприимно, как будто говорят: «Мы вас задержим, задержим»; лес не темный и не мелкий частокол, как на болотах, но заметно покрупнел к реке; стал чаще являться осинник и сосняк. Всему этому несказанно обрадовался Иван Григорьев. «Вон осинничек, вон соснячок!» — говорил он приветливо, указывая на знакомые деревья. Лодка готова, хлеб выпечен, мясо взято — едем. Теперь платить будем прогоны по числу людей, то есть сколько будет гребцов на лодках.
Неточные совпадения
Волга задумчиво текла в берегах, заросшая островами, кустами, покрытая
мелями. Вдали желтели
песчаные бока гор, а на них синел лес; кое-где белел парус, да чайки, плавно махая крыльями, опускаясь на воду, едва касались ее и кругами поднимались опять вверх, а над садами высоко и медленно плавал коршун.
Остановившись на глубине двух сажен, он послал к северу для промера своего помощника; этот на пути своем встречал среди
мелей глубины, но они постепенно уменьшались и приводили его то к сахалинскому берегу, то к низменным
песчаным берегам другой стороны, и при этом получалась такая картина, как будто оба берега сливались; казалось, залив оканчивался здесь и никакого прохода не было.
Может быть, кулика-сороку и не следовало бы
помещать в разряд болотной дичи, потому что он выводит детей не в болотах, а на голых,
песчаных берегах рек; но еще менее причислять его к разрядам другой дичи.
Я не один уже раз переправлялся через Белую, но, по тогдашнему болезненному моему состоянию и почти младенческому возрасту, ничего этого не
заметил и не почувствовал; теперь же я был поражен широкою и быстрою рекою, отлогими
песчаными ее берегами и зеленою уремой на противоположном берегу.
Море в гавани было грязно-зеленого цвета, а дальняя
песчаная коса, которая врезалась в него на горизонте, казалась нежно-фиолетовой. На
молу пахло тухлой рыбой и смоленым канатом. Было шесть часов вечера.