Неточные совпадения
Одна была та, по которой мы пришли, другая
вела в горы на восток,
и третья направлялась на запад.
Неожиданное появление военного отряда смутило китайцев. Я
велел Дерсу сказать им, чтобы они не боялись нас
и продолжали свои работы.
Часам к двум мы дошли до деревни Николаевки, в которой насчитывалось тогда 36 дворов. Отдохнув немного, я
велел Олентьеву купить овса
и накормить хорошенько лошадей, а сам вместе с Дерсу пошел вперед. Мне хотелось поскорей дойти до ближайшей деревни Казакевичево
и устроить своих спутников на ночь под крышу.
На другой день была назначена дневка. Я
велел людям осмотреть седла, просушить то, что промокло,
и почистить винтовки. Дождь перестал; свежий северо-западный ветер разогнал тучи; выглянуло солнце.
Теперь я понял, почему Дерсу в некоторых местах не
велел резать траву. Он скрутил ее
и при помощи ремней
и веревок перетянул поверх шалаша, чтобы его не разметало ветром. Первое, что я сделал, — поблагодарил Дерсу за спасение.
К путешественнику предъявляются следующие требования: он должен уметь организовать экспедицию
и исполнить все подготовительные работы на месте еще задолго до выступления; должен уметь собрать коллекции; уметь
вести дневник; знать, на что обратить внимание: отличить ценное от рухляди; уметь доставить коллекции
и обработать собранные материалы.
Лошади уже отабунились, они не лягались
и не кусали друг друга. В поводу надо было
вести только первого коня, а прочие шли следом сами. Каждый из стрелков по очереди шел сзади
и подгонял тех лошадей, которые сворачивали в сторону или отставали.
Дав ей отдышаться, казак надел на нее недоуздок
и повел в табун.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе,
и вел на Ното, другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза
и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку
и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
Утром, как только мы отошли от бивака, тотчас же наткнулись на тропку. Она оказалась зверовой
и шла куда-то в горы! Паначев
повел по ней. Мы начали было беспокоиться, но оказалось, что на этот раз он был прав. Тропа привела нас к зверовой фанзе. Теперь смешанный лес сменился лиственным редколесьем. Почуяв конец пути, лошади прибавили шаг. Наконец показался просвет,
и вслед за тем мы вышли на опушку леса. Перед нами была долина реки Улахе. Множество признаков указывало на то, что деревня недалеко.
Я
велел опять заседлать коней
и идти дальше.
Чем более мы углублялись в горы, тем порожистее становилась река. Тропа стала часто переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной тропы, я удвоил внимание к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись
и пошли не по той дороге. Наша тропа, вероятно, свернула в сторону, а эта, более торная, несомненно,
вела к истокам Улахе.
Но в данном случае она
вела себя иначе: летела лениво, медленно
и низко над землей, летела не по прямой линии, а по окружности, так что собака едва не хватала ее за хвост зубами.
Стрелки шли впереди, а я немного отстал от них. За поворотом они увидали на протоке пятнистых оленей — телка
и самку. Загурский стрелял
и убил матку. Телок не убежал; остановился
и недоумевающе смотрел, что люди делают с его матерью
и почему она не встает с земли. Я
велел его прогнать. Трижды Туртыгин прогонял телка,
и трижды он возвращался назад. Пришлось пугнуть его собаками.
От залива Владимира на реку Тадушу есть 2 пути. Один идет вверх по реке Хулуаю, потом по реке Тапоузе
и по Силягоу (приток Тадушу); другой (ближайший к морю)
ведет на Тапоузу, а затем горами к устью Тадушу. Я выбрал последний, как малоизвестный.
После полудня погода стала заметно портиться. На небе появились тучи. Они низко бежали над землей
и задевали за вершины гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал, что это значит,
велел ставить палатки
и готовить побольше дров на ночь.
Я
велел подбросить дров в костер
и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был
и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел на Тадушу.
Через несколько минут на биваке закипела та веселая
и спешная работа, которая знакома всякому, кому приходилось подолгу бывать в тайге
и вести страннический образ жизни. Развьюченные лошади были пущены на волю. Как только с них сняли седла, они сперва повалялись на земле, потом, отряхнувшись, пошли на поляну кормиться.
Когда мы вернулись в фанзу, отряд наш был уже готов к выступлению. Стрелки
и казаки позавтракали, согрели чай
и ожидали нашего возвращения. Закусив немного, я
велел им седлать коней, а сам вместе с Дерсу пошел вперед по тропинке.
Когда веник был достаточно высоко, Дерсу прижал его к дереву, затем
велел одному казаку держать палку, а сам взобрался до ближайшего сука, сел на него
и веником, как тряпкой, схватил свою добычу.
Китаец не
повел нас далеко по Иману, а свернул на восток к Лянчихезе. Здесь наш проводник немного заблудился
и долго искал тропу.
Мы тихонько двинулись вперед, стараясь не шуметь. Гольд
повел нас осыпями по сухому ложу речки
и избегая тропинок. Часов в 9 вечера мы достигли реки Иодзыхе, но не пошли в фанзы, а остались ночевать под открытым небом. Ночью я сильно зяб, кутался в палатку, но сырость проникала всюду. Никто не смыкал глаз. С нетерпением мы ждали рассвета, но время, как назло, тянулось бесконечно долго.
Он постоянно посылал разведчиков то на реку Иодзыхе, то на берег моря, то по тропе на север. Вечером он делал сводки этим разведкам
и сообщал их мне ежедневно. Чжан Бао
вел большую корреспонденцию. Каждый почти день прибегал к нему нарочный
и приносил письма.
Когда рассвело, Дерсу сбегал в лес, принес какой-то травы,
велел мне жевать ее
и глотать сок.
Ли Тан-куй
велел его схватить
и заморозить в реке.
Вдруг до них дошла
весть, что я пришел на Сянь-ши-хеза
и остановился в доме Ли Тан-куя.
Из толпы вышел седой старик. Он подал мне коготь рыси
и велел положить его в карман, для того чтобы я не забыл просьбы их относительно Ли Тан-куя. После этого мы расстались: удэгейцы вернулись назад, а мы пошли своей дорогой.
До них уже долетели
вести о том, кто мы
и почему удэгейцы нас сопровождают.
Видя, что ничего добиться нельзя, я махнул рукой
и велел стрелкам идти к реке.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь
вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила
и солидность в поступках.
Хотя
и взяточник, но
ведет себя очень солидно; довольно сурьёзен; несколько даже резонёр; говорит ни громко, ни тихо, ни много, ни мало.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая
и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет
вести войну,
и министерия-то, вот видите,
и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.
Поехал в город парочкой! // Глядим, везет из города // Коробки, тюфяки; // Откудова ни взялися // У немца босоногого // Детишки
и жена. //
Повел хлеб-соль с исправником //
И с прочей земской властию, // Гостишек полон двор!
И силы словно прибыло, // Опять: охота, музыка, // Дворовых дует палкою, //
Велит созвать крестьян.