Неточные совпадения
Социальная этика XIX и XX веков, которая в жизни общества
видит источник нравственных различений и оценок и утверждает социальный характер
добра и зла, совершенно явно вращается в порочном кругу.
Человек может производить оценки, может
видеть истину,
добро, красоту лишь как существо, возвышающееся над потоком природно-исторической и душевной жизни.
И трагизм этот, как мы уже
видели, есть не только противоборство
добра и зла, но и более глубокое противоборство ценностей, которые одинаково есть
добро и благо.
Лютер пламенно восстал против закона в христианстве, против законнической этики и пытался стать по ту сторону
добра и зла. [Л. Шестов
видит сходство в деле Лютера и Ницше.]
Этика охотно соглашается положить в свою основу верховную идею
добра и в этом
видит свою специфичность.
Мы уже
видели, что лишь евангельская мораль прорывает порочный круг в борьбе
добра и зла,
добрых и злых.
И тут мы
видим зловещую диалектику человеческих чувств и страстей, их преображение из
добрых в злые.
И мы
видим часто, что движения, которые движутся злобой и ненавистью, в которых есть темные страсти и присутствует элемент «демонический», бывают острее, активнее, интереснее, чем движения, которые движутся мотивами
добра, но
добра уже не творческого, охлажденного, потерявшего соль и ставшего пресным.
Первое решение
видит смысл зла в том, что оно претерпевает муку от торжества
добра.
Второе решение
видит смысл зла в том, что оно есть часть
добра и подчинено
добру как целому.
Чем нравом кто дурней, // Тем более кричит и ропщет на людей: // Не
видит добрых он, куда ни обернётся, // А первый сам ни с кем не уживётся.
— Это ты про Эмс. Слушай, Аркадий, ты внизу позволил себе эту же выходку, указывая на меня пальцем, при матери. Знай же, что именно тут ты наиболее промахнулся. Из истории с покойной Лидией Ахмаковой ты не знаешь ровно ничего. Не знаешь и того, насколько в этой истории сама твоя мать участвовала, да, несмотря на то что ее там со мною не было; и если я когда
видел добрую женщину, то тогда, смотря на мать твою. Но довольно; это все пока еще тайна, а ты — ты говоришь неизвестно что и с чужого голоса.
В те дни мысли и чувства о боге были главной пищей моей души, самым красивым в жизни, — все же иные впечатления только обижали меня своей жестокостью и грязью, возбуждая отвращение и грусть. Бог был самым лучшим и светлым из всего, что окружало меня, — бог бабушки, такой милый друг всему живому. И, конечно, меня не мог не тревожить вопрос: как же это дед не
видит доброго бога?
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все
добрые люди
увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Софья. Все мое старание употреблю заслужить
доброе мнение людей достойных. Да как мне избежать, чтоб те, которые
увидят, как от них я удаляюсь, не стали на меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне никто на свете зла не пожелал?
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы
добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо,
видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
Это выражение в лице предводителя было особенно трогательно Левину, потому что вчера только он по делу опеки был у него дома и
видел его во всем величии
доброго и семейного человека.
— О нет, — сказала она, но в глазах ее он
видел усилие над собой, не обещавшее ему ничего
доброго.