Все идеи обладают способностью превратиться в источник фанатического помешательства — идея Бога, идея нравственного совершенства,
идея справедливости, идея любви, свободы, науки.
Но нельзя жертвовать любовью к ближнему, к живому существу, к Божьему творению во имя совершенно отвлеченных
идей справедливости, красоты, истины, человечества и пр.
Невозможно примириться с тем, что Бог мог сотворить мир и человека, предвидя ад, что он мог предопределить ад из
идеи справедливости, что он потерпит ад как особый круг дьявольского бытия наряду с Царством Божьим.
Неточные совпадения
Есть условно-лживая риторика любви,
справедливости, науки, есть условно-риторическое отношение к самой
идее Бога.
Фанатик всегда «идеалист» в том смысле, что «
идея» для него выше человека, живого существа, и он готов насиловать, истязать, пытать и убивать людей во имя «
идеи», все равно, будет ли это «
идеей» Бога и теократии или
справедливости и коммунистического строя.
Фанатик любви может совершать величайшие злодеяния и насилия во имя
идеи любви, вытеснившей свободу,
справедливость, познание и т. д.
Стремись к свободе, но никогда не забывай об истине, о любви, о
справедливости, иначе свобода станет пустой, бессодержательной и ложной
идеей.
Но возможна ли любовь к
идеям, к ценностям, к истине, к
справедливости, к красоте, к науке, к искусству и т. д.?
Идея ада онтологически связана со свободой и личностью, а не со
справедливостью и воздаянием.
Но она зародилась у древних и там не была еще приведена в тесное соотношение с
идеей карательной
справедливости.
Повсюду он неуклонно следовал
идее справедливости, не увлекаясь, однако, неумытною строгостию, не считая грехом снисхождение человеческим слабостям и не ставя кару главною задачею правосудия.
— Ввво! Самая суть заговорила! Патриарх лесов! Понимаешь, магистр! «И награждаете и взыскиваете»… В простых словах
идея справедливости!.. Преклоняюсь, брат! Веришь ли? Учусь у них! Учусь!
Неточные совпадения
Начиная с детства, в семье, в школе, в литературе нам внушают неизбежность жертвенного служения обществу, народу, государству,
идеям права,
справедливости.
Но важно вот что: все убеждены в
справедливости известной
идеи, создается ряд попыток ее осуществления, но потом
идея незаметно глохнет и теряется, вот и важно, чтобы явился именно такой человек, который бы стряхнул с себя все предубеждения и оживил
идею.
Мысль, жизнь
идей всегда подчинялась русской душевности, смешивающей правду-истину с правдой-справедливостью.
Прежде всего
справедливость — юстиция — есть совсем не христианская
идея, это
идея законническая и безблагодатная.
Для него в центре стоит
идея человеческого достоинства, что и есть
справедливость.