Неточные совпадения
В творчестве всегда возникает что-то небывшее, абсолютно
новое, т. е. «
ничто» делается «что-то».
Гегель по-своему открывал ту истину, что, для того чтобы в мире возможно было
новое становление, динамика, необходимо небытие,
ничто.
В оригинальное творческое создание всегда привходит элемент свободы, и это и есть то
ничто, из которого творится небывшее,
новое.
Самгин мог бы сравнить себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят
ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
Иногда, в этом безусловном рвении к какой-то новой правде, виделось ей только неуменье справиться с старой правдой, бросающееся к новой, которая давалась не опытом и борьбой всех внутренних сил, а гораздо дешевле, без борьбы и сразу, на основании только слепого презрения ко всему старому, не различавшего старого зла от старого добра, и принималась на веру от не проверенных
ничем новых авторитетов, невесть откуда взявшихся новых людей — без имени, без прошедшего, без истории, без прав.
Мне скажут, что тут нет никакой «идеи» и ровнешенько
ничего нового. А я скажу, и уже в последний раз, что тут бесчисленно много идеи и бесконечно много нового.
Неточные совпадения
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того, еще
ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой
новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке. В это же время выбежала в дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.
И среди молчания, как несомненный ответ на вопрос матери, послышался голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие голоса в комнате. Это был смелый, дерзкий,
ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося
нового человеческого существа.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе
новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что
ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
Что он испытывал к этому маленькому существу, было совсем не то, что он ожидал.
Ничего веселого и радостного не было в этом чувстве; напротив, это был
новый мучительный страх. Это было сознание
новой области уязвимости. И это сознание было так мучительно первое время, страх за то, чтобы не пострадало это беспомощное существо, был так силен, что из-за него и не заметно было странное чувство бессмысленной радости и даже гордости, которое он испытал, когда ребенок чихнул.
Она не интересовалась теми, кого знала, чувствуя, что от них
ничего уже не будет
нового.