Неточные совпадения
Сознание по природе своей никогда не охватывает целостного существа человека, от него оно всегда отличается и представляется ему сферой
подсознательного и сверхсознательного.
Сознание подавлено
подсознательным, как это открывает современная психология, и закрыто для сверхсознательного.
Огромное значение Бахофена для антропологии и этики в том, что он открывает значение архаического глубинного слоя, коллективного
подсознательного, значение инстинкта и крови для нравственной жизни.
При свете дня, в сознании Эдип есть невинный страдалец, но в
подсознательном он восстал против отца, против побеждающего мужского начала и хотел соединиться с матерью, с женственным началом земли.
В мире, пораженном первородным грехом, накопляется подпольная,
подсознательная половая энергия, которая производит взрывы и которую человек не может победить и преодолеть.
Но пол вел
подсознательное существование и из скрытой глубины определял жизнь людей.
Новое слово тут было сказано не психологией, а психопатологией, открытием бессознательного или
подсознательного.
Человек есть существо больное, с сильной
подсознательной жизнью, и потому психопатологии принадлежит решающее о нем слово, хотя и не самое последнее.
Жизнь
подсознательного или бессознательного совершенно ускользала от старой психологии, она принимала на веру показания сознания.
И вот для новой психологии и психологической антропологии основным является различение в человеческой душе сознания и
подсознательного.
Болезнь человеческой души определяется конфликтом сознания и
подсознательного.
Роль
подсознательного гениально раскрывал Достоевский, упреждавший научные открытия, раскрывал Ницше в своих попытках понять генеалогию морали, но старая психология была тут бессильна и слепа.
Человек защищается от хаоса своего
подсознательного цензурой сознания.
И эта цензура была так строга, что человек потерял способность исследовать и понимать свое
подсознательное.
И он принужден сознанием защищаться от бездны
подсознательного.
Корни человеческого существа уходят в добытийственную бездну, в бездонную, меоническую свободу, и в борьбе за личность, за Божью идею человек должен был вырабатывать сознание с его границами, освещать тьму, проводить через цензуру сознания
подсознательные влечения и инстинкты.
Очень трудно определить, что такое
подсознательное и бессознательное.
Сознание совершает большую работу относительно безликого
подсознательного, но оно склонно отрицать возможность сверхсознания и закрывать путь к сверхсознательному.
Сознание сплошь и рядом не просветляет, не преображает, не сублимирует
подсознательное, а утесняет, вытесняет внутрь и этим порождает бесконечные конфликты в человеческой душе.
В
подсознательном человеческой души есть травмы и поранения с раннего детства, и сознание не столько излечивает раны, сколько прикрывает их.
Социальное сознание, торжествующее в цивилизациях, требует от человека, чтобы он вытеснил происходящее в глубинах
подсознательного, изгнал из своей памяти, согласовал с требованиями цензуры сознания.
Обратившись к изучению
подсознательного, мы находим там libido, с рождения присущее человеку, и неудовлетворенное половое влечение, находим постоянно терпящее поражение в жизни стремление к преобладанию и власти, находим ressentiment, больное самолюбие, всю жизнь получающее уколы, порождающее обиду и зависть.
Человек болен потому, что он не может вынести, что он живет не так, как ему хотелось бы, не в той среде, не с такими людьми, не в тех направлениях, которые совпадают с его
подсознательными влечениями.
Человек сплошь и рядом вымещает на невинных людях то, что жизнь его не удалась так, как бы он хотел, что
подсознательное его влечение не реализовалось и оказалось вытесненным.
Вытесненные из сознания
подсознательные влечения и делают человека больным и раздвоенным.
Первичные влечения
подсознательного, влечение половое и влечение к преобладанию и господству, обладают способностью трансформироваться до неузнаваемости, они идеализируются и представляются возвышенными.
Конфликт цивилизованного и социализированного человека с своим
подсознательным есть основной конфликт, порождающий неисчислимые последствия.
Психопатология и психология знают бессознательное в низших его формах и сознание, но не знают сверхсознательного и даже не различают между
подсознательным и сверхсознательным.
В бессознательном есть автоматизм, есть низшее бессознательное или
подсознательное в собственном смысле.
Нравственное сознание, через которое общество диктует свою волю индивидууму, сталкивается с глубокими и древними инстинктами человека, скрытыми в
подсознательном.
Нравственное сознание, формулирующее законы и нормы, сталкивается не только с инстинктом, с
подсознательным, с древней природой, но и с благодатью, с сверхсознанием, с божественным.
Это есть внесение рационально-телеологической точки зрения в стихийную
подсознательную жизнь.
То, что было сознанием в жизни древних обществ, установленные законы, нормы, ограничения, делается потом
подсознательным и существует как атавистический инстинкт.
Поэтому границы сознательного и
подсознательного относительны.
Ложный аскетизм, аскетизм как цель, а не как средство, ломает жизнь, создает восстания в
подсознательном и противоречия в сознании.
И когда душа поворачивается к природе и людям с тираническими инстинктами, когда она хочет лишь властвовать, а не жертвенно помогать и творчески преображать, она подчиняется одному из самых темных инстинктов
подсознательного и неизбежно подрывает свои творческие силы, ибо творчество предполагает жертву и отдачу.
Победа над
подсознательным инстинктом тиранства есть одна из самых основных задач этики.
Сколько накопляется в
подсознательном такого, что никогда не выражает себя в сознании или выражает себя совсем несоответственным и непонятным образом.
Подсознательные насильнические, жестокие, тиранические инстинкты, в грубой своей форме вытесненные из христианского сознания, восторжествовали, прикрываясь христианскими добродетелями любви и веры.
Совершенно так же это носит социальный характер, и социальная обыденность, консервативная или революционная, религиозная или антирелигиозная, одинаково перерождает человеческую психику и пользуется в своих интересах
подсознательными инстинктами людей.
Страх есть самый древний аффект человеческой природы, им сопровождается самое рождение человека, и он всегда присутствует в
подсознательном слое человеческой природы.
Стихия революции, т. е. раскованное коллективное
подсознательное, насыщена местью.
В ней всегда освобождаются
подсознательные инстинкты масс, которые сдерживались старыми формами сознания, пока они были священны для этих масс и соответствовали их верованиям.
[О коллективных
подсознательных верованиях много верного можно извлечь из Ле Бона, Фрейда и Юнга.]
Революция по природе своей есть явление не сознательного, а
подсознательного, и
подсознательного коллективного, а не индивидуального, и она подлежит законам массового, коллективного
подсознательного.
Так, в русской революции, в которой действуют страстные силы
подсознательных массовых инстинктов, идейно господствует рационалистическая марксистская идеология, требующая абсолютного порядка и регуляции жизни.
Гегелевский панлогизм навязан русской
подсознательной народной стихии.
Революция всегда оказывается соединением
подсознательного, массово-коллективного с утилитарно-рационалистическим сознанием, с идеологией, в которой нет места для иррационального.
Тут само рациональное, идеологически сознательное делается частью иррациональной,
подсознательной стихийности.
Человек идет от
подсознательного через сознание к сверхсознательному.