Так же ценности порядка религиозного, связанные со
спасением человека для вечности и достижением им совершенства, перестают быть выделенными в особую область, как бы извне господствующую над всей жизнью, и распространяются на всю полноту жизни как глубочайшая основа всей жизни.
Неточные совпадения
Человек есть существо падшее и греховное, раздвоенное и жаждущее исцеления и
спасения, и
человек есть существо творческое, призванное к продолжению миротворения и получившее для этого дары свыше.
«Добрые дела», которые совершаются не из любви к
людям и не из заботы о них, а для
спасения собственной души, совсем не добрые.
Помочь ближнему, совершать добрые дела нужно не для
спасения души, а из непосредственной любви, для соединения
людей, для сочетания душ в Царстве Божьем.
Нельзя думать о
спасении своей души, это есть ложное духовное состояние, небесный утилитаризм, думать можно только об осуществлении высших ценностей жизни, о Царстве Божьем для всех существ, не только для
людей, но и для всего мира, т. е. думать о Боге, а не о себе.
И вместе с тем страдание нужно
человеку для искупления, просветления и
спасения.
Желание, чтобы
человек нес крест свой, не есть желание возложить на
человека тяжелый крест и распинать его для его
спасения.
Парадокс в том, что опыт аскетический погружает
человека в самого себя, сосредоточивает на собственном совершенстве и
спасении, а опыт творческий отрешает
человека от самого себя и направляет на высший мир.
Вопрос о правде и лжи нравственной жизни становится тут совсем в иной плоскости, чем, напр., у Канта, который не допускает самой невинной лжи во имя
спасения жизни
людей и впадает в законнический педантизм.
Инквизиция утверждалась во имя веры в Бога, во имя любви к
людям и заботы о их
спасении.
Человек, делающий доброе дело, может себя чувствовать одним, совершенствующимся, заслуживающим
спасения, и совсем не чувствовать другого, друга, брата, даже не нуждаться в нем.
Любовь же к
человеку, к ближнему и близкому, к другу и брату по духу отрицается или истолковывается как аскетические упражнения, способствующие личному
спасению, как полезные для души добрые дела.
Личная любовь к
человеку, к ближнему, к твари считается даже опасной для личного
спасения и отклоняющей от любви к Богу.
Мы сталкиваемся с основной антиномией, которую переживает душа, когда ее мучит вопрос об аде: свобода
человека, свобода твари не допускает принудительного, детерминированного
спасения и свобода же восстает против идеи ада как рока.
Конечно, думают о
спасении грешников, ибо все
люди грешники.
Явление Христа и есть
спасение от ада, который
человек уготовляет самому себе.
И другой голос говорит во мне, что все должны быть спасены, что свобода
человека должна быть просветлена изнутри, без насилия над ней, чтò приходит через Христа, чтò и есть
спасение.
И когда этот ужас овладел человеческой душой,
человек готов искать
спасения от ада в смерти, в вечной смерти.
Отрывание
человека от
человека и
человека от космоса есть результат первородного греха, и невозможно переносить этот результат греха на дело
спасения, невозможно вносить в образ Царства Божьего образ греховного мира.
Спасение есть воссоединение
человека с
человеком и
человека с космосом через воссоединение с Богом.
Земной жизнью
человека не исчерпывается и не завершается дело
спасения и преображения.
Мое
спасение и преображение связано не только со
спасением и преображением других
людей, но также со
спасением и преображением животных, растений, минералов и каждой былинки, с введением их в Царство Божье.
Неточные совпадения
— Спасать можно
человека, который не хочет погибать; но если натура вся так испорчена, развращена, что самая погибель кажется ей
спасением, то что же делать?
Степан Аркадьич точно ту же разницу чувствовал, как и Петр Облонский. В Москве он так опускался, что, в самом деле, если бы пожить там долго, дошел бы, чего доброго, и до
спасения души; в Петербурге же он чувствовал себя опять порядочным
человеком.
Он знал, что единственное
спасение от
людей — скрыть от них свои раны, и он это бессознательно пытался делать два дня, но теперь почувствовал себя уже не в силах продолжать эту неравную борьбу.
— Ныне скудоумные и маломысленные, соблазняемые смертным грехом зависти, утверждают, что богатые суть враги
людей, забывая умышленно, что не в сокровищах земных
спасение душ наших и что все смертию помрем, яко же и сей верный раб Христов…
«Но эти слова говорят лишь о том, что я умею не выдавать себя. Однако роль внимательного слушателя и наблюдателя откуда-то со стороны, из-за угла, уже не достойна меня. Мне пора быть более активным. Если я осторожно начну ощипывать с
людей павлиньи перья, это будет очень полезно для них. Да. В каком-то псалме сказано: «ложь во
спасение». Возможно, но — изредка и — «во
спасение», а не для игры друг с другом».