Неточные совпадения
Он не преображает
человеческую природу, не уничтожает греха, а через
страх не только внешний, но и внутренний держит грех в известных границах.
Оно устраняет неисчислимое количество табу, побеждает внешний
страх нечистоты, все переносит в глубину
человеческого сердца, переворачивает все иерархии, установленные в мире.
То раскрытие ценностей
человеческой индивидуальности и ценности самой этой индивидуальности, которое ставит своей задачей этика творчества, есть вместе с тем освобождение от нестерпимого
страха личности за себя и за свою судьбу,
страха, порождающего идолопоклонство и суеверия.
Страх есть самый древний аффект
человеческой природы, им сопровождается самое рождение человека, и он всегда присутствует в подсознательном слое
человеческой природы.
Освобождение от этого
страха, умерщвление в
человеческой душе всякого трансцендентного ужаса породило царство буржуазной пошлости.
Нельзя пассивно, в тоске, ужасе и
страхе ждать наступления конца и смерти
человеческой личности и мира.
Извращение идеи ада в
человеческом сознании привело к тому, что она была отождествлена со
страхом Божьего суда и Божьего возмездия.
Неточные совпадения
— Ну, а коли я соврал, — воскликнул он вдруг невольно, — коли действительно не подлец человек, весь вообще, весь род, то есть
человеческий, то значит, что остальное все — предрассудки, одни только
страхи напущенные, и нет никаких преград, и так тому и следует быть!..
Радостно трепетал он, вспоминая, что не жизненные приманки, не малодушные
страхи звали его к этой работе, а бескорыстное влечение искать и создавать красоту в себе самом. Дух манил его за собой, в светлую, таинственную даль, как человека и как художника, к идеалу чистой
человеческой красоты.
Сколь умилительно душе его, ставшей в
страхе пред Господом, почувствовать в тот миг, что есть и за него молельщик, что осталось на земле
человеческое существо, и его любящее.
Страх с древних времен есть основной
человеческий аффект, он движет историей.
— Если то, чтобы я избегал каких-нибудь опасных поручений, из
страха не выполнял приказаний начальства, отступал, когда можно еще было держаться против неприятеля, — в этом, видит бог и моя совесть, я никогда не был повинен; но что неприятно всегда бывало, особенно в этой проклятой севастопольской жарне: бомбы нижут вверх, словно ракеты на фейерверке, тут видишь кровь, там мозг
человеческий, там стонут, — так не то что уж сам, а лошадь под тобой дрожит и прядает ушами, видевши и, может быть, понимая, что тут происходит.