Неточные совпадения
И в моих спорах с марксистами
более тоталитарного типа, которые я вел в марксистских кружках в молодости, я сейчас вижу
тему, которая остается очень актуальной и в наше время.
Падшесть человека
более всего выражается в
том, что он тиран.
Сила в
более глубоком смысле означает овладение
тем, на что она направлена, не господство, при котором всегда сохраняется внеположность, а убеждающее, внутренне покоряющее соединение.
И
те, которые восстают против зла и страданий мира и хотят создать мир лучший,
более справедливый и счастливый, сами причиняют неисчислимые страдания, создают новые формы зла.
Разорванный на части человек легко поддается аффекту страха, а страх и есть
то, что
более всего держит человека в рабстве.
Нет ничего
более морально отвратительного и вместе с
тем модного и банального, чем квалификация сентименталистами
тех, которые против жестокостей и насилий, совершаемых властью, против торжества грубой силы.
То, что нужно проповедовать, так это
более суровую, я бы даже сказал —
более сухую этику человечности и жалости.
И чем
более государство стремится быть великим царством, чем
более побеждает империалистическая воля,
тем более государство становится бесчеловечным,
тем более отрицаются права человека,
тем более торжествует демониакальная одержимость.
И
тем не менее в объективной действительности «классовый» интерес может быть
более человеческим, чем интерес «национальный», т. е. в нем может быть речь о попранном достоинстве человека, о ценности человеческой личности, в «национальном» же интересе может речь идти об «общем», не имеющем никакого отношения к человеческому существованию.
Реально же во всех
более или менее лагерях действуют
те же люди, со своими инстинктами, со способностью к внушению и заразе, с вспышками жестокости, как и с инстинктом человечности и способностью к состраданию и доброте.
Когда утопии пытаются реализовать,
то является мечта о несовершенной жизни, как
более свободной и человечной.
Социалистическая метафизика признает общее
более реальным, чем индивидуальное, класс
более реальным, чем человека, видит социальный класс за человеком вместо
того, чтобы видеть человека за социальным классом.
При этом личность должна быть
более социальной в хорошем смысле и менее социальной в дурном смысле,
то есть социальной из свободы, а не социальной из детерминизма и рабства.
Тема о любви считалась гораздо
более неприличной, чем
тема о половом акте или о коммерческой стороне брака и семьи.
На этой почве создается
тот тип эстета, который возможен лишь в эпохи уточнения культуры и отрыва её от трудовых,
более суровых, основ жизни.
Тут являлось даже несколько
более того, о чем он мечтал: явилась девушка гордая, характерная, добродетельная, воспитанием и развитием выше его (он чувствовал это), и такое-то существо будет рабски благодарно ему всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!..
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без
того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)Не смею
более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из
тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем
более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты,
тем более он выиграет. Одет по моде.
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать
более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в
том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
И вдруг что-то внутри у него зашипело и зажужжало, и чем
более длилось это таинственное шипение,
тем сильнее и сильнее вертелись и сверкали его глаза.
Ободренный успехом первого закона, Беневоленский начал деятельно приготовляться к изданию второго. Плоды оказались скорые, и на улицах города
тем же таинственным путем явился новый и уже
более пространный закон, который гласил тако: