Революция, в его представлении, не должна была изменить
основные формы жизни народа — в этом он не сходился с Новодворовым и последователем Новодворова Маркелом Кондратьевым, — революция, по его мнению, не должна была ломать всего здания, а должна была только иначе распределить внутренние помещения этого прекрасного, прочного, огромного, горячо-любимого им старого здания.
Если даже согласимся, что в Виттории были совершенны все
основные формы, то кровь, теплота, процесс жизни с искажающими красоту подробностями, следы которых остаются на коже, — все эти подробности были бы достаточны, чтобы поставить живое существо, о котором говорит Румор, несравненно ниже тех высоких произведений искусства, которые имеют только воображаемую кровь, теплоту, процесс жизни на коже и т. д.
Шаг за шагом обрисовываются невидимые нити, которыми связываются в одно целое отдельные единицы, и, наконец, рельефно выступает
основная форма, первичная клеточка, в которую отлилась бесшабашная приисковая жизнь.
Основная форма заговора, говорит Л. Н. Веселовский, [Блок имеет в виду статью А. Н. Веселовского «Психологический параллелизм и его формы в отражениях поэтического стиля» («Журнал министерства народного просвещения», 1898, март, стр. 51–54).] была двучленная, стихотворная или смешанная с прозаическими партиями; в первом члене параллели — призывалось божество, демоническая сила на помощь человеку; когда-то это божество или демон совершили чудесное исцеление, спасли или оградили; какое-нибудь действие их напоминалось типически; во втором члене — являлся человек, жаждущий такого же чуда, спасения, повторения сверхъестественного акта.
Неточные совпадения
Он издавна привык думать, что идея — это
форма организации фактов, результат механической деятельности разума, и уверен был, что
основное человеческое коренится в таинственном качестве, которое создает исключительно одаренных людей, каноника Джонатана Свифта, лорда Байрона, князя Кропоткина и других этого рода.
Он вскочил и вдруг закричал нам: «Это Смердяков убил, Смердяков!» — и вот выдал свою заветную, свою
основную мысль, в самой неправдоподобной
форме ее, ибо Смердяков мог убить лишь после того, как он поверг Григория и убежал.
Да простит мне читатель интуитивно-афористическую
форму изложения, преобладающую в этой книге. Но
форма эта не случайно явилась и не выдумана,
форма эта внутренне неизбежна, она вытекает из
основного устремления духа и не может быть иной. Для меня вера есть знание, самое высшее и самое истинное знание, и странно было бы требовать, чтобы я дискурсивно и доказательно обосновывал и оправдывал свою веру, т. е. подчинял ее низшему и менее достоверному знанию.
Но, — каковы бы ни были эти новые
формы — знание, наука, искусство,
основные задачи интеллигенции останутся всегда важнейшим из жизненных процессов отдельного человека и всей нации…
Но вопрос в том, находятся ли в действительности в совершенно чистом развитии
основные, ненарушимые для искусства
Формы природы.