Неточные совпадения
История русского народа одна из самых мучительных историй: борьба с татарскими нашествиями и татарским игом, всегдашняя гипертрофия государства, тоталитарный режим Московского царства, смутная эпоха, раскол, насильственный характер петровской реформы, крепостное
право, которое
было самой страшной язвой русской жизни, гонения на интеллигенцию, казнь декабристов, жуткий режим прусского юнкера Николая I, безграмотность народной массы, которую держали в тьме из страха, неизбежность революции для разрешения конфликтов и противоречий и ее насильственный и кровавый характер и, наконец, самая страшная в мировой истории война.
В этом конфликте
права была интеллигенция.
Он
был тяжело ранен неправдой крепостного
права,
был первым его обличителем,
был одним из первых русских народников.
Россия к XIX в. сложилась в огромное мужицкое царство, скованное крепостным
правом, с самодержавным царем во главе, власть которого опиралась не только на военную силу, но также и на религиозные верования народа, с сильной бюрократией, отделившей стеной царя от народа, с крепостническим дворянством, в средней массе своей очень непросвещенным и самодурным, с небольшим культурным слоем, который легко мог
быть разорван и раздавлен.
Более
прав, чем славянофилы,
был Л. Толстой и даже Н. Михайловский в своей борьбе против органической теории общества во имя индивидуальности человека.
Данилевский совершенно
прав, когда он говорит, что так называемая европейская культура не
есть единственная возможная культура, что возможны другие типы культуры.
Русская «действительность», окружавшая идеалистов 30-х и 40-х годов,
была ужасна, это
была империя Николая I, крепостное
право, отсутствие свободы, невежество.
Полемизируя с
правым христианским лагерем, Вл. Соловьев любил говорить, что гуманистический процесс истории не только
есть христианский процесс, хотя бы то и не
было сознано, но что неверующие гуманисты лучше осуществляют христианство, чем верующие христиане, которые ничего не сделали для улучшения человеческого общества.
Русские умудрялись
быть социалистами при крепостном
праве и самодержавии.
Роман, признанный катехизисом нигилизма,
был оклеветан представителями
правого лагеря, начали кричать о его безнравственности те, кому это менее всего
было к лицу.
Н. Михайловский
был совершенно
прав, когда он восставал против перенесения методов естественных наук в науки социальные и настаивал на том, что в социологии неизбежны оценки.
Если общество
есть дух, то утверждается высшая ценность человека,
права человека, свобода, равенство и братство.
Я верю в истину и справедливость этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва
есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за
право угнетенных и слабых и, если нужно, то за них пострадать: такова моя вера» [См.: А. Воронский. «Желябов».
Писарев хочет бороться за индивидуальность, за
право личности, и тут у него
есть что-то свое, оригинальное.
Его можно
было бы назвать
правым западником.
Никто не имеет
права властвовать, но
есть один человек, который обязан нести тяжелое бремя власти.
Если человек перестанет противиться злу насилием, т. е. перестанет следовать закону этого мира, то
будет непосредственное вмешательство Бога, то вступит в свои
права божественная природа.
Правые православные круги, почитавшие себя наиболее ортодоксальными, утверждали даже, что соборность
есть выдумка Хомякова, что православная свобода у Хомякова несет на себе печать учения Канта и немецкого идеализма об автономии.
Он
был не только рациональным философом, признававшим
права разума, но также теософом.
И если бы не
было бессмертия, то Великий Инквизитор
был бы
прав.
Сомнение в оправданности частной собственности, особенно земельной, сомнение в
праве судить и наказывать, обличение зла и неправды всякого государства и власти, покаяние в своем привилегированном положении, сознание вины перед трудовым народом, отвращение к войне и насилию, мечта о братстве людей — все эти состояния
были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли и в высший слой русского общества, захватили даже часть русского чиновничества.
Он
был консерватором, мистическим анархистом, православным, оккультистом, патриотом, коммунистом и кончает свою жизнь в Риме католиком и довольно
правым.
Но постепенно он делался все более и более консервативным и в профессуре Московской духовной академии
был представителем
правого крыла.
Деятели революции совсем не интересовались темами «Ивановских сред», а люди культурного ренессанса, спорившие по средам на «башне», хотя и не
были консерваторами и
правыми, многие из них даже
были левого направления и готовы
были сочувствовать революции, но большинство из них
было асоциально и очень далеко от интересов бушевавшей революции.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас,
право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы,
право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Марья Антоновна. Не
буду, маменька.
Право, вперед не
буду.
Анна Андреевна. Цветное!..
Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно тебе
будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось?
Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Марья Антоновна.
Право, я не знаю… мне так нужно
было идти. (Села.)