Для этого перехода ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает движение и пределы,
дает вид дела и форму общих интересов, для достижения своих личных целей» [Цитата взята из «Былое и думы».].
Перчатки на ней были не только заношенные, но даже изодранные, что заметил Разумихин, а между тем эта явная бедность костюма даже придавала обеим
дамам вид какого-то особенного достоинства, что всегда бывает с теми, кто умеет носить бедное платье.
Для этого перехода ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает движение и пределы,
дает вид дела и форму общих интересов для достижения своих личных целей.
Трактирами же была усажена площадь, как частоколом, а посередине гнила мутная сажалка, по которой испокон веку плавали запуганные утка и селезень с обгрызанным хвостом; и если развеенное сено и соломинки и
давали вид некоторой домовитости, то от конской мочи и всяких нечистот щипало глаза в безветренный день.
И лишь изредка прорывается в святоотеческом периоде христианства то сознание царственности человека, которое звучит в словах св. Григория Нисского: «Как в этой жизни художники
дают вид орудию соответственно его потребности, так наилучший художник создал наше естество как некий сосуд, пригодный для царственной деятельности, и по душевным преимуществам, и самому телесному виду устроив его таким, каким нужно, чтобы царствовать.
Неточные совпадения
Ранним утром выступил он в поход и
дал делу такой
вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Вид этот говорил: всё это хорошо, да как Бог
даст.
Не говоря о том, что на него весело действовал
вид этих счастливых, довольных собою и всеми голубков, их благоустроенного гнезда, ему хотелось теперь, чувствуя себя столь недовольным своею жизнью, добраться в Свияжском до того секрета, который
давал ему такую ясность, определенность и веселость в жизни.
Разве не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой стороны опять на край леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки, в желтом платье и с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление
вида Вареньки слилось в одно с поразившим его своею красотой
видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего в синей
дали?
Не
давая себе отчета, для чего он это делает, он все силы своей души напрягал в эти два дня только на то, чтоб иметь
вид спокойный и даже равнодушный.