Неточные совпадения
Великие русские
писатели XIX в. будут творить не от радостного творческого избытка, а от жажды спасения народа, человечества
и всего мира, от печалования
и страдания о неправде
и рабстве человека.
Темы русской литературы будут христианские
и тогда, когда в сознании своем русские
писатели отступят от христианства.
Пушкин, единственный русский
писатель ренессанского типа, свидетельствует о том, как всякий народ значительной судьбы есть целый космос
и потенциально заключает в себе все.
Он отличается от других русских
писателей 30-х
и 40-х годов уже тем, что он не вышел из дворянской среды
и не имел в себе барских черт, которые были сильно выражены
и у анархиста Бакунина.
В «Дневнике
писателя» написано: «Европа — но ведь это страшная
и святая вещь, Европа.
Поразительно, что христианский
писатель Гоголь был наименее человечным из русских
писателей, наименее человечным в самой человечной из литератур [Розанов терпеть не мог Гоголя за его нечеловечность
и резко о нем писал.].
И вдруг великий русский
писатель отказывается от всего, что было дорого
и свято Белинскому.
Тема религиозно-метафизическая
и религиозно-социальная мучит всех значительных русских
писателей.
Великие русские
писатели чувствовали конфликт между совершенной культурой
и совершенной жизнью,
и они стремились к совершенной, преображенной жизни.
Поэтому его
и можно назвать гениальным
писателем, единственным гениальным
писателем Франции.
Своеобразный анархический элемент можно открыть во всех социальных течениях русского XIX в.,
и религиозных
и антирелигиозных, у великих русских
писателей, в самом складе русского характера, совсем не устроительном.
В России не было философов такого размера, как наши
писатели, как Достоевский
и Л. Толстой.
Особенности Вл. Соловьева, как мыслителя
и писателя, дали основание Тарееву написать о нем...
Всю жизнь он продолжал быть духовным
писателем,
и через инерцию традиционного православия у него прорывалась новизна, он ставил проблемы, которых не ставила официальная православная мысль.
Леон Блуа, редкий во Франции
писатель апокалиптического духа, был враждебен буржуазному обществу
и буржуазной цивилизации, его не любили
и мало ценили [См. изумительную книгу Л. Блуа «Exegese des lieux communs».
Л. Толстой соприкасается с духовным движением в народной среде, о которой я говорил,
и в этом отношении он — единственный из русских
писателей.
Об этом необыкновенном
писателе речь будет в следующей главе, сейчас скажу только о его решении темы о смерти
и рождении.
У него — большой литературный талант, он — необыкновенно плодовитый
писатель, но он не был значительным художником, его романы, представляющие интересное чтение, свидетельствуют об эрудиции, имеют огромные художественные недостатки, они проводят его идеологические схемы,
и о них было сказано, что это — смесь идеологии с археологией.
Последний — гениальный
писатель, его писательство было настоящей магией слов,
и он очень теряет от изложения его идей вне литературной формы.
Это не только блестящий
писатель, но
и блестящий рассказчик.
Он был прекрасный
писатель,
и это скрадывало недостатки его мысли.
Высланный из Советской России в 1922 г. с группой ученых
и писателей, он делается профессором догматического богословия в Париже в Православном богословском институте.
Но, прочтя потом историю церкви католического
писателя и историю церкви православного писателя и увидав, что обе церкви, непогрешимые по сущности своей, отрицают одна другую, он разочаровался и в Хомяковском учении о церкви, и это здание рассыпалось таким же прахом, как и философские постройки.
Цитует немедленно тех и других древних
писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно, — и рассуждение заключено словами: «так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на предмет!» Потом во всеуслышанье с кафедры, — и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников.
— Не совсем обошла, некоторые — касаются, — сказала Марина, выговорив слово «касаются» с явной иронией, а Самгин подумал, что все, что она говорит, рассчитано ею до мелочей, взвешено. Кормилицыну она показывает, что на собрании убогих людей она такая же гостья, как и он. Когда
писатель и Лидия одевались в магазине, она сказала Самгину, что довезет его домой, потом пошепталась о чем-то с Захарием, который услужливо согнулся перед нею.
Не указываю вам других авторитетов, важнее, например, книги барона Врангеля: вы давным-давно знаете ее; прибавлю только, что имя этого
писателя и путешественника живо сохраняется в памяти сибиряков, а книгу его непременно найдете в Сибири у всех образованных людей.
Неточные совпадения
А Степан Аркадьич был не только человек честный (без ударения), но он был че́стный человек (с ударением), с тем особенным значением, которое в Москве имеет это слово, когда говорят: че́стный деятель, че́стный
писатель, че́стный журнал, че́стное учреждение, че́стное направление,
и которое означает не только то, что человек или учреждение не бесчестны, но
и то, что они способны при случае подпустить шпильку правительству.
Она пишет детскую книгу
и никому не говорит про это, но мне читала,
и я давал рукопись Воркуеву… знаешь, этот издатель…
и сам он
писатель, кажется.
— Я не могу вполне с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать
и того, что влияние классических
писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные
и ложные учения, которые составляют язву нашего времени.
Автор статьи был очень молодой
и больной фельетонист, очень бойкий как
писатель, но чрезвычайно мало образованный
и робкий в отношениях личных.
Левин нахмурился, холодно пожал руку
и тотчас же обратился к Облонскому. Хотя он имел большое уважение к своему, известному всей России, одноутробному брату
писателю, однако он терпеть не мог, когда к нему обращались не как к Константину Левину, а как к брату знаменитого Кознышева.