Неточные совпадения
Хомякову
принадлежат слова о Западной Европе — «страна святых чудес».
Ему
принадлежат слова: «Лучшее, что в мире, это — мечта».
Достоевскому
принадлежат самые изумительные
слова о Западной Европе, равных которым не сказал ни один западник, в них обнаруживается русский универсализм.
Белинскому
принадлежат слова: «Не в парламент пошел бы освобожденный русский народ, а в кабак побежал бы пить вино, бить стекла и вешать дворян».
Бакунину
принадлежат знаменательные
слова: страсть к разрушению есть творческая страсть.
Ему
принадлежат слова, что русский народ — народ-богоносец.
— Это не от меня зависит, а от результата испытания, которому вы должны подвергнуться, — говорит он официальным голосом. — Вы говорите, ваша фамилия Чермилова, Лидия Чермилова. Да, ваши документы здесь у меня, — и, перелистывая их, вскользь замечает, — все в порядке. Вы кончили институт, аттестат здесь, и потому нет никаких препятствий к допущению вас к испытанию. Последнее же решающее
слово принадлежит уже конференции.
Неточные совпадения
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя
принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен…
Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Хотя
слова сии
принадлежат градоначальнику подлинно образцовому, но я все-таки похвалить их не могу.
Ты скажешь опять, что я ретроград, или еще какое страшное
слово; но всё-таки мне досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства, к которому я
принадлежу и, несмотря на слияние сословий, очень рад, что
принадлежу…
Княгиня очень много говорила и по своей речивости
принадлежала к тому разряду людей, которые всегда говорят так, как будто им противоречат, хотя бы никто не говорил ни
слова: она то возвышала голос, то, постепенно понижая его, вдруг с новой живостью начинала говорить и оглядывалась на присутствующих, но не принимающих участия в разговоре особ, как будто стараясь подкрепить себя этим взглядом.
Со смертью матери окончилась для меня счастливая пора детства и началась новая эпоха — эпоха отрочества; но так как воспоминания о Наталье Савишне, которую я больше не видал и которая имела такое сильное и благое влияние на мое направление и развитие чувствительности,
принадлежат к первой эпохе, скажу еще несколько
слов о ней и ее смерти.