Несмелов, скромный профессор Казанской духовной академии, намечает возможность своеобразной и во многом новой
христианской философии [Я, кажется, первый обратил внимание на Несмелова в статье «Опыт философского оправдания христианства», напечатанной в «Русской мысли» 35 лет тому назад.].
И Н. Лосский, и С. Франк, в конце концов, переходят к
христианской философии и входят в общее русло нашей религиозно-философской мысли начала века.
Неточные совпадения
На Западе родство с космологизмом русской религиозной
философии можно найти лишь в немецкой
христианской теософии, у Я. Бёме, Фр.
Высокая оценка Толстого в истории русской идеи совсем не означает принятия его религиозной
философии, которую я считаю слабой и неприемлемой с точки зрения
христианского сознания.
Все, мной написанное, относится к
философии истории и этике, я более всего — историософ и моралист, может быть, теософ в смысле
христианской теософии Фр.
Христианская философия есть философия субъекта, а не объекта, «я», а не мира; философия, выражающаяся в познании искупленности субъекта-человека из-под власти объекта-необходимости.
Свобода философского творчества выражается и в том, что возможны различные философские системы на одну и ту же тему, возможны (и фактически существуют) разные системы
христианской философии, и это нисколько не подрывает ее принципиального значения.
Неточные совпадения
— Я прошу простить мне этот экскурс в область
философии древнего мира. Я сделал это, чтоб напомнить о влиянии стоиков на организацию
христианской морали.
На почве греческой
философии философия истории не была возможна, она возможна лишь на иудео-христианской почве, хотя бы это и не сознавалось.
Дурно понятая фраза Гегеля сделалась в
философии тем, что некогда были слова
христианского жирондиста Павла: «Нет власти, как от бога».
Когда я привык к языку Гегеля и овладел его методой, я стал разглядывать, что Гегель гораздо ближе к нашему воззрению, чем к воззрению своих последователей, таков он в первых сочинениях, таков везде, где его гений закусывал удила и несся вперед, забывая «бранденбургские ворота».
Философия Гегеля — алгебра революции, она необыкновенно освобождает человека и не оставляет камня на камне от мира
христианского, от мира преданий, переживших себя. Но она, может с намерением, дурно формулирована.
Философия нового времени, начиная с Декарта, была в известном смысле более
христианской, чем средневековая схоластическая
философия.