Уже после окончания моей книги я
прочел книгу Roger Secrétain «Péguy, soldat de la vérité». Это интересная книга о Пеги. Поразило меня одно место о Пеги, которое могло бы быть сказано вполне обо мне. Привожу дословно.
Неточные совпадения
Психологически я себе объясняю, почему я всегда был неспособным учеником, несмотря на очень раннее мое умственное развитие и на чтение
книг, которых в моем возрасте никто не
читал.
Но я
читаю активно, а не пассивно, я непрерывно творчески реагирую на
книгу и помню хорошо не столько содержание
книги, сколько мысли, которые мне пришли в голову по поводу
книги.
Философские
книги я начал
читать до неправдоподобия рано.
После произошедшего во мне переворота я начал с большим подъемом, почти восторгом,
читать философские
книги.
Мистические
книги в собственном смысле я начал
читать позже и находил в них много родственного себе.
В это же время я
читал классическую
книгу Ольденбурга о буддизме, и она произвела на меня сильное впечатление.
Я
прочел много
книг по логике.
Когда я
читал свой первый публичный доклад, который был главой моей
книги «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии», то мне сделали настоящую овацию.
Но я
читал много богословских
книг, я хотел узнать и определить, что такое «православие».
Одно время я довольно много
читал аскетических духовных
книг типа «Добротолюбия».
Штейнер
читал еще публичную лекцию о свободе воли, которая показалась мне очень посредственной и философски не интересной, как не интересна его философская (не теософическая)
книга «Философия свободы».
Я всегда много
читал, но чтение
книг не есть главный источник моей мысли, моей собственной философии; главный источник — события жизни, духовный опыт.
И среди католиков многие
читали с бóльшим сочувствием мою
книгу «Esprit et liberté», чем томистские
книги.
Я проникнут темой истории, я
читал много
книг по истории, но я всегда испытывал нравственное страдание при чтении исторических
книг, до того история представлялась мне преступной.
Он с большим сочувствием
читал мою
книгу «Дух и реальность» и очень хорошо написал обо мне в своей
книге о Ш. Пеги, он видел в моей идее об объективации некоторое родство с Пеги, что лишь отчасти верно.
Она все время
читала мистические
книги и делала заметки о прочитанном.
Львов в домашнем сюртуке с поясом, в замшевых ботинках сидел на кресле и в pince-nez с синими стеклами
читал книгу, стоявшую на пюпитре, осторожно на отлете держа красивою рукой до половины испеплившуюся сигару.
Генерал жил генералом, хлебосольствовал, любил, чтобы соседи приезжали изъявлять ему почтенье; сам, разумеется, визитов не платил, говорил хрипло,
читал книги и имел дочь, существо невиданное, странное, которую скорей можно было почесть каким-то фантастическим видением, чем женщиной.
Она мечтала, как «прикажет ему
прочесть книги», которые оставил Штольц, потом читать каждый день газеты и рассказывать ей новости, писать в деревню письма, дописывать план устройства имения, приготовиться ехать за границу, — словом, он не задремлет у нее; она укажет ему цель, заставит полюбить опять все, что он разлюбил, и Штольц не узнает его, воротясь.
Неточные совпадения
— А тоже грамотеями // Считаетесь! — с досадою // Дворовый прошипел. — // На что вам
книги умные? // Вам вывески питейные // Да слово «воспрещается», // Что на столбах встречается, // Достаточно
читать!
«Уйди!..» — вдруг закричала я, // Увидела я дедушку: // В очках, с раскрытой
книгою // Стоял он перед гробиком, // Над Демою
читал. // Я старика столетнего // Звала клейменым, каторжным. // Гневна, грозна, кричала я: // «Уйди! убил ты Демушку! // Будь проклят ты… уйди!..»
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что
книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их
книги прочитать…
Заметив любознательность // Крестьян, дворовый седенький // К ним с
книгой подошел: // — Купите! — Как ни тужился, // Мудреного заглавия // Не одолел Демьян: // «Садись-ка ты помещиком // Под липой на скамеечку // Да сам ее
читай!»
Стародум(распечатав и смотря на подпись). Граф Честан. А! (Начиная
читать, показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе, в
книге.