Всегда должно помнить, что христианство, как мировое и историческое явление, не только есть абсолютное
божественное откровение, но есть также и приспособление к человечеству, принимающему это откровение в меру своего духовного роста и восхождения.
Неточные совпадения
Принудительное
откровение творчества как закона, как наставления в пути противоречило бы Божьей идее о свободе человека, Божьей воле увидеть в человеке творца, отображающего Его
божественную природу.
Ибо, поистине, Богочеловек есть
откровение не только
божественного, но и человеческого величия и предполагает веру не только в Бога, но и в человека.
Откровение о человеке будет преодолением человека как высшей гуманистической ценности, будет
откровением божественного человека.
Неоплатоническая мистика и связанная с ней негативная теология проходят мимо христианского
откровения о богочеловечестве, о глубоком родстве и слиянии природы человеческой и природы
Божественной, слиянии не истребляющем, а утверждающем человека в абсолютной жизни.
Антропологическое
откровение,
откровение человека в творческую религиозную эпоху есть также
откровение космическое и
откровение божественное.
Антропологическое
откровение творческой эпохи до конца человеческое и до конца
божественное: в нем человеческое углублено до
божественного и
божественное обнаружено до человеческого.
— Такая же, как между всякой философией и религией: первая учит познавать сущность вещей посредством разума, а религия преподает то, что сказано в
божественном откровении; но путь в достижении того и другого познания в мистицизме иной, чем в других философских системах и в других вероучениях, или, лучше сказать, оба эти пути сближены у мистиков: они в своей философии ум с его постепенным ходом, с его логическими выводами ставят на вторую ступень и дают предпочтение чувству и фантазии, говоря, что этими духовными орудиями скорее и вернее человек может достигнуть познания сущности мирового бытия и что путем ума человек идет черепашьим шагом, а чувством и созерцанием он возлетает, как орел.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием
божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Неточные совпадения
И
божественную истину нельзя вывести, она открывается в блеске молнии, она целостно дана в
откровении.
Только Церковь есть
откровение божественного бытия в мире.
В язычестве было подлинное
откровение Божества, точнее,
откровение мировой души, но открывалась там лишь бесконечная
божественная мощь; смысл оставался еще закрытым, и религия любви еще не явилась в мир.
В творении мира любовь Божия хочет не этого jeu divin [
Божественная шутка, игра (фр.).], и в Слове Божием «игра» приписывается не Богу, но Его Премудрости, которая, восприемля
откровение Божественного творчества, ощущает радость и упоение им.
Божество в Его внутрибожественной жизни остается трансцендентным для твари, однако действия Божества, Его
откровения,
божественная сила, изливающаяся в творении, есть то же Божество, единое, неделимое, присносущее.