Неточные совпадения
Этот призрачный «
мир» есть порождение нашего
греха.
Плененность духа человеческого «
миром» есть вина его,
грех его, падение его.
Освобождение от «
мира» и есть освобождение от
греха, искупление вины, восхождение падшего духа.
Говорят: ты грешное, падшее существо и потому не дерзай вступать на путь освобождения духа от «
мира», на путь творческой жизни духа, неси бремя послушания последствиям
греха.
Ибо изначальный
грех и есть рабство, несвобода духа, подчинение диавольской необходимости, бессилие определить себя свободным творцом, утеря себя через утверждение себя в необходимости «
мира», а не в свободе Бога.
Путь освобождения от «
мира» для творчества новой жизни и есть путь освобождения от
греха, преодоление зла, собирание сил духа для жизни божественной.
Выход из рабства в свободу, из вражды «
мира» в космическую любовь есть путь победы над
грехом, над низшей природой.
Великая ложь и страшная ошибка религиозного и нравственного суждения — оставлять человека в низинах этого «
мира» во имя послушания последствиям
греха.
Лишь дух, глубоко чем-то угнетенный, подавленный своим
грехом, мог понять свое познание как пассивную послушность
миру.
Творчество не есть только борьба со злом и
грехом — оно создает иной
мир, продолжает дело творения.
Закон начинает борьбу со злом и
грехом, искупление завершает эту борьбу, в творчестве же свободном и дерзновенном призван человек творить
мир новый и небывалый, продолжать творенье Божье.
По этому ветхому сознанию в здешнем
мире удел человека лишь искупление
греха, изживание
греха, творчество же будет возможно лишь на том свете, да и то еще неизвестно, так как «тот свет» представляется статически, а не динамически.
В творческом экстазе побеждается тяжесть
мира, сгорает
грех и просвечивает иная, высшая природа.
Всякое оправдание «
мира» и «мирского» есть компромисс с
грехом, ибо «
мир» не есть подлинное бытие, «
мир» есть падшее бытие, и его не должно смешивать с божественным космосом.
Только аскетически, одним покаянием нельзя победить «
мир», нельзя до конца сжечь
грех и тьму.
Бездарность есть
грех, неверное определение своего места и призвания в
мире.
А послушание последствиям
греха делает безопасной жизнь человека в «
мире».
Когда читаешь Феофана Затворника, классического выразителя православия в XIX в., то поражаешься этому сочетанию мистической аскетики с позитивно-утилитарным жизнеустройством и мироохранением, этому приспособлению религии искупления к последствиям
греха, т. е. к «
миру».
Вечная женственность как основа
мира иного, освобожденного от
греха, не должна рождать от мужчины через сексуальный акт.
Христианская семья, христианское устроение родового пола есть лишь неизбежный компромисс с
миром, лишь послушание последствиям
греха.
И идеология семьи, ставшая консервативной силой в
мире, боится всякого восхождения и полета в жизни пола, боится пуще
греха и низости.
Новый Завет по глубокой мистической своей сущности отрицает семью, так как отрицает сексуальный акт как падение и
грех пола, отрицает род, отрицает «
мир сей» и всякое буржуазное его устроение.
Но Новый Завет, не знающий закона, преодолевающий закон, не отменяет закона для
мира, погруженного в неискупленный
грех, для
мира, порабощенного природными стихиями.
Поистине поразительно снисходительное отношение христианства к
греху сексуального акта и к
греху экономического благоустройства семьи, т. е. к тому, что в семье от «
мира сего», что в ней является приспособлением к «
миру».
Канон в искусстве всегда есть задержка творческой энергии как необходимое приспособление к этому
миру, как послушание последствиям
греха человека, задержка, не допускающая создания
мира иного.
На идеалах христианского искусства отпечатлелась жажда искупления
грехов этого
мира, жажда приобщения к
миру иному.
Само благоустроение в этом
мире (государственное, хозяйственное, семейное, научное и пр.) морально оправдывается как бремя и тягота послушания последствиям
греха.
Мораль оказалась выражением тяготы
мира, подавленности человека
грехом и его последствиями.
Благая весть Евангелия не знает категорического императива, но его знает отяжелевший в последствиях
греха христианский
мир.
Евангельской любви и беззаботности, столь неприспособленной к тяжести
мира, столь непослушной последствиям
греха, напрасно было бы искать в этой морали.
Грех традиционной христианской морали, привитой к
миру, утерявшему веру христианскую, совсем не в крайностях аскетизма.
Грех этот в оппортунистической приспособленности к «буржуазному»
миру.
И
мир христианский принял внехристианскую буржуазную мораль, пригодную для жизни, оправданную послушанием последствиям
греха.
Нельзя жить в
мире и творить новую жизнь с одной моралью послушания, с одной моралью борьбы против собственных
грехов.
Кто живет в вечном ужасе от собственного
греха, тот бессилен что-нибудь сделать в
мире.
И кто жаждет искупить вину свою и
грех свой, тот жаждет силы и из силы, а не слабости и из слабости, тот участвует в избавлении
мира.
В жизни моральной, как и в жизни познавательной, художественной, половой, новый человек жаждет творить новую жизнь, а не только нести послушание последствиям
греха, не только приспособляться к условиям этого
мира.
Характерно, что Булгаков в своей философии хозяйства, которая для него есть часть натурфилософии, совсем не ставит социального вопроса, религиозного социального вопроса, который всегда есть вопрос о существовании неправды, несправедливости в
мире, а не только
греха.].
Но государство не только есть праведный закон, изобличающий
грех, оно, как и все элементы этого
мира, само легко превращается в
грех.
В сущности, старохристианский, православный и католический, угол зрения на
мир исключает возможность борьбы со злом в
мире, с неправдой и несправедливостью в миропорядке, ибо мирочувствие это признает лишь
грех и его роковые последствия, но не признает противостоящего человека злу, несправедливости в земных положениях людей, в строе жизни.
Христианство принимало
мир таким, каков он есть, оправдывало строй жизни как неизбежное и справедливое последствие
греха.
Чтобы бороться воинственно со злом и неправдой, чтобы революционизировать жизнь, создавать жизнь новую, для этого нужно признать самостоятельный источник зла и порабощения в
мире [В христианстве было разработано учение о
грехе, его последствиях и избавлении от него, но совсем не было раскрыто учение о зле как начале самобытном.
В
мире есть не только
грех и его справедливые последствия, но также зло и его несправедливые последствия.
Закон не может быть внешне отменен для
мира, лежащего во
грехе, как не может быть отменена, напр., наука и др. дотворческие культурные ценности.
В
мире этом, в
мире, отяжелевшем от
греха, дух воинственный наименее буржуазен, наиболее переходит за грани
мира.
И ныне не изжит до конца закон и не совершилось еще искупление
греха, хотя
мир вступает в новую религиозную эпоху.
Превращение Голгофской правды искупления в силу враждебную творческому откровению о человеке есть
грех и падение человеческое, рождающее мировую религиозную реакцию, задержку всеразрешающего конца
мира, создания нового неба и новой земли.
Неточные совпадения
Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурменами: мы обещали султану
мир, и нам бы великий был
грех, потому что мы клялись по закону нашему.
Феклуша. Нельзя, матушка, без
греха: в
миру живем. Вот что я тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, к странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено; вот и надобно их всех побороть. Трудно, милая девушка!
Вон Алексея Петровича три губернатора гнали, именье было в опеке, дошло до того, что никто взаймы не давал, хоть по
миру ступай: а теперь выждал, вытерпел, раскаялся — какие были
грехи — и вышел в люди.
Можно установить следующие религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение
мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного
греха (эксплуатации).
Мы должны заставить поверить в нас, в силу нашей национальной воли, в чистоту нашего национального сознания, заставить увидеть нашу «идею», которую мы несем
миру, заставить забыть и простить исторические
грехи нашей власти.