Она начала искать себе «героя», и выбор ее пал на Семена Павловича Орлицкого,
мужская красота которого подходила ко многим романическим описаниям — его угрюмый, серьезный вид не оттолкнул молодой девушки, а напротив, раздражал ее страсть, и она в своих мечтах даже установила причину этой угрюмости, этого нелюдимства в семейном несчастьи доктора, окружив его ореолом мученика законного брака.
Аполлинария. Я не спорю. Я могла уважать его, но все-таки была к нему равнодушна. Я была молода, еще мало видела людей и не умела еще различать мужчин по наружности, по внешним приемам; для меня почти все были равны, потому я и не протестовала. Но ведь это должно было прийти, и пришло; я вступила в совершенный возраст, и понятие о
мужской красоте развилось во мне; но, господа, я уж была не свободна… выбора у меня уж не было. Должна я была страдать или нет? Heт, это драма, господа!
Неточные совпадения
Марта была рада: ведь это была ее постоянная мечта, что вот найдется ей жених, и она выйдет замуж, и у нее будет хорошее хозяйство, и дом — полная чаша. И она смотрела на Мурина влюбленными глазами. Сорокалетний громадный мужчина с грубым голосом и с простоватым выражением в лице и в каждом движении казался ей образцом
мужской силы, молодечества,
красоты и доброты.
Лотохин.
Красота мужская нашему семейству очень дорого обходится.
Лупачев. Погодите, погодите! Продавать себя богатому мужу, конечно, разврат; но и богатой женщине разбирать
красоту мужскую и покупать себе за деньги мужа, самого красивого, — тоже разврат; но тут есть разница: между продающими себя часто попадаются экземпляры очень умные и с сильными характерами; тогда как те, которые бросаются на
красоту,’по большей части отличаются пустотою головы и сердца.
В любви к женщине и в мирном покое домашнего очага, в
красоте мужского и женского тела, в состязаниях в силе и ловкости, в веселом пире и танце — везде эллин чувствовал присутствие и благословение божества.
Физическая
красота, но главным образом какие-то неуловимые духовные особенности любимой личности (
мужской или женской) заставляют нас именно ее считать выше всех остальных, представлять ее идеалом всех женщин (я говорю — женщин, потому что рассматриваю этот вопрос как мужчина), — и именно идеалом, то есть образцом для всех других женщин.