Неточные совпадения
В основной книге Каббалы, «Зохаре», и у Бёме в «Mysterium magnum» (толковании на первую книгу Моисея) снимаются с Библии оковы
ограниченности и подавленности ветхого сознания человечества и приоткрывается истина о космическом
человеке.
Омертвение природы и та дурная ее материализация, в силу которой все существа мира попали во власть необходимости и не находят выхода из состояния
ограниченности, все пошло от падения
человека, от дурного перемещения иерархического центра природы.
Классицизм хочет примирить
человека с его болезнью, с его подзаконностью и
ограниченностью и создать для него призрачное, не сущее имманентное совершенство.
То и другое требование — следствие
ограниченности человека; природа и действительная жизнь выше этой ограниченности; произведения искусства, подчиняясь ей, становясь этим ниже действительности и даже очень часто подвергаясь опасности впадать в пошлость или в слабость, приближаются к обыкновенным потребностям человека и через это выигрывают в его глазах.
Но парадокс тут в том, что объективированный Бог есть Бог отчужденный от человека и над ним господствующий и вместе с тем Бог, созданный
ограниченностью человека и отражающий эту ограниченность.
Неточные совпадения
«Нет, это не
ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо в готовые прочные формы. Заслуга
человека тут — почувствовать и удержать в себе эту красоту природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
Истина открывается, когда
человек преодолевает
ограниченность своим классовым положением, так как этим классовым положением определяется не весь
человек, а лишь некоторые его стороны.
Всегда существовал эндосмос и экзосмос между человеческой общественностью и космической жизнью, но это не было достаточно сознано
человеком, и он искусственно замыкался, спасаясь от бесконечности в своей
ограниченности.
Человек иного, не интеллигентского духа — национальный гений Лев Толстой — был поистине русским в своей религиозной жажде преодолеть всякую национальную
ограниченность, всякую тяжесть национальной плоти.
Человек есть существо, преодолевающее свою
ограниченность, трансцендирующее к высшему.