Неточные совпадения
Вселенная может входить в
человека, им ассимилироваться, им познаваться и постигаться потому только, что в
человеке есть весь состав вселенной, все ее силы и качества, что
человек — не дробная
часть вселенной, а цельная малая вселенная.
Человек потому лишь силен познавать мир, что он не только в мире как одна из
частей мира, но и вне мира и над миром, превышая все вещи мира как бытие, равнокачественное миру.
Человек может познавать себя как необходимую
часть природы и может быть подавлен этим познанием.
Но познание себя
частью природного мира есть вторичный фактор человеческого сознания — первично дан себе
человек и переживает себя
человек как факт внеприродный, внемирный.
Наука с полным правом познает
человека лишь как
часть природного мира и упирается в двойственность человеческого самосознания как свой предел.
Самая сильная сторона большей
части оккультных учений — это учение о комичности
человека, это познание большого
человека.
Мистика всегда была глубоко противоположна тому психологизму, который видит в
человеке замкнутое индивидуальное существо, дробную
часть мира.
Человек не дробная
часть вселенной, не осколок ее, а целая малая вселенная, включающая в себя все качества вселенной большой, отпечатлевающаяся на ней и на себе ее отпечатлевающая.
Сопротивление и власть мертвенно-окаменелых
частей природы, окончательно погруженных в материальную необходимость низших ступеней природной иерархии, есть источник горя и нужды
человека, сверженного царя природы.
Человек становится
частью природного мира, одним из явлений природы, подчиненным природной необходимости.
Человек как необходимая
часть природного мира захотел свободы и самостоятельности, субъективно и произвольно поставил себя целью в природе.
Но в этом мире
человек — раб необходимости, бесконечно малая
часть огромного механизма природы.
Натурализм и позитивизм окончательно принижают
человека, отрицают
человека, ибо пучок восприятий, смена ощущений, дробная
часть круговорота природы — не есть
человек.
Правда гуманизма —
часть религии богочеловечества, предполагающая веру не только в Бога, но и в
человека.
Новозаветная, евангельская истина есть лишь
часть христологической истины, обращенная к искуплению и спасению, — в ней нельзя искать прямого оправдания творческих целей
человека.
Но в нем есть какая-то дробная
часть истины, какое-то отраженное, послушное сознание погруженности
человека в необходимость.
Человек родствен и подобен космосу, но не потому, что он дробная
часть космоса, а потому, что он сам целый космос и одного с космосом состава.
Феофан, — кто бы ни был ею, должен восприять на себя полную и всестороннюю заботу о всем доме, по всем
частям, и иметь неусыпное попечение о нем, сознавая себя ответным лицом и пред
людьми за его добро и худо; ибо в своем лице он представляет его все: за него получает стыд и одобрение, болит и веселится.
Пол разлит по всему
человеку; дружба лишь
часть его, лишь душевная функция.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Не приведи бог служить по ученой
части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный
человек.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих
людей, но я никогда не видел в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это и было неправда, и он никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем
чаще были примеры жен, изменяющих своим мужьям.
— Я тебе говорю, чтò я думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит
людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по
части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем
чаще и
чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет
человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие
части были читаны Сергеем Ивановичем
людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в ученом мире.