Обнаруживается несостоятельность таких рациональных утопий, как
вечный мир в этом злом природном мире, как безгосударственная анархическая свобода в этом мире необходимости, как всемирное социальное братство и равенство в этом мире раздора и вражды.
Пасифистская теория
вечного мира легко превращается в теорию вечного покоя, счастливой бездвижности, ибо последовательно должно отрицать не только боль, связанную с движением войны, но и боль, связанную со всяким движением, со всяким зачинающим историческим творчеством.
Неточные совпадения
Я верю, что раньше или позже в
мире должен возникнуть «священный союз» всех творческих христианских сил, всех верных
вечным святыням.
В розановской стихии есть
вечная опасность,
вечный соблазн русского народа, источник его бессилия стать народом мужественным, свободным, созревшим для самостоятельной жизни в
мире.
Вечный буржуазный и социалистический
мир оказался призрачным, отвлеченным.
Внутренняя война была прикрыта лишь поверхностным покровом мирной буржуазной жизни, и ложь этого буржуазного
мира, который многим казался
вечным, должна была быть разоблачена.
И невозможно верить в
вечный рациональный
мир.
Если нет воскресения всех живших к
вечной жизни, нет бессмертия, то
мир абсурден и бессмыслен.
Кесарь есть
вечный символ власти, государства, царства этого
мира.
Весь трагизм жизни происходит от столкновения конечного и бесконечного, временного и
вечного, от несоответствия между человеком, как духовным существом, и человеком, как природным существом, живущим в природном
мире.
В то время, когда газеты кричали о
вечном мире, я написал два противоположных стихотворения — одно полное радости, что наконец-то строят «здание мира», а другое следующее:
Товары становятся дороже, капиталы переходят из рук в руки; одним словом, я не сомневаюсь, что
вечный мир в Европе был бы столь же пагубен для коммерции, как и всегдашняя тишина на море, несмотря на то, что сильный ветер производит бури и топит корабли.
Мы моление соборное // Ныне шлем к тебе, господь; // В жизни — доли непокорная, // Скоро прахом будет плоть, // В дни былые дерзновенного // Скоро кончится борьба; // Ты ж помилуй сокрушенного, // Ныне верою смиренного, // В
вечный мир от мира бренного // Отходящего раба!
Он корону примет. // К престолу Карлус призван всей землей — // Он отказаться от него не может. // Приветствую отныне королем // Его я свейским, Карлусом Девятым! // И если брат наш Карлус с нами хочет // Пребыть в любви — пусть продолжает он // Вести войну с Литвою неуклонно, // Ливонию ж с Эстонией признает // Землею русской. Мы ему на том // Наш
вечный мир и дружбу обещаем!
Неточные совпадения
— Простите меня, ради Христа, атаманы-молодцы! — говорил он, кланяясь
миру в ноги, — оставляю я мою дурость на веки
вечные, и сам вам тоё мою дурость с рук на руки сдам! только не наругайтесь вы над нею, ради Христа, а проводите честь честью к стрельцам в слободу!
Он отгонял от себя эти мысли, он старался убеждать себя, что он живет не для здешней временной жизни, а для
вечной, что в душе его находится
мир и любовь.
Но я отстал от их союза // И вдаль бежал… Она за мной. // Как часто ласковая муза // Мне услаждала путь немой // Волшебством тайного рассказа! // Как часто по скалам Кавказа // Она Ленорой, при луне, // Со мной скакала на коне! // Как часто по брегам Тавриды // Она меня во мгле ночной // Водила слушать шум морской, // Немолчный шепот Нереиды, // Глубокий,
вечный хор валов, // Хвалебный гимн отцу
миров.
Сонечка, Сонечка Мармеладова,
вечная Сонечка, пока
мир стоит!
За чаем Клим услыхал, что истинное и
вечное скрыто в глубине души, а все внешнее, весь
мир — запутанная цепь неудач, ошибок, уродливых неумелостей, жалких попыток выразить идеальную красоту
мира, заключенного в душах избранных людей.