Неточные совпадения
Славянофильская
философия русской истории не объясняет загадки превращения России
в величайшую империю
в мире или объясняет слишком упрощенно.
Разница этой
философии со старой классической онтологической
философией в том, что она встречается с объективностью абсурдного, бессмысленного
мира,
в то время, как первая думала, что она встречается с объективностью разума и смыслом бытия.
Экзистенциальная
философия есть субъективный метод
в философии, она утверждает познание
мира в человеческом существовании и через человеческое существование, она антропоцентрична.
Эта ситуация человека, эта выброшенность его
в мир абсурда, отразилась
в философии Хайдеггера,
в романах Кафки.
Марксистская
философия должна быть определена, как
философия praxis, акта, действия, но она дорожит реальностью того материального
мира, над которым работает субъект, человек, она восстает против идеализма, где лишь
в мысли происходит победа над необходимостью и властью материального
мира.
Неточные совпадения
— Я прошу простить мне этот экскурс
в область
философии древнего
мира. Я сделал это, чтоб напомнить о влиянии стоиков на организацию христианской морали.
Диомидов выпрямился и, потрясая руками, начал говорить о «жалких соблазнах
мира сего», о «высокомерии разума», о «суемудрии науки», о позорном и смертельном торжестве плоти над духом. Речь его обильно украшалась словами молитв, стихами псалмов, цитатами из церковной литературы, но нередко и чуждо
в ней звучали фразы светских проповедников церковной
философии:
Но слова о ничтожестве человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их авторам, если авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм есть основа религиозного настроения, умер
в счастливом убеждении, что его не очень веселая
философия о
мире, как «призраке мозга», является «лучшим созданием XIX века».
Когда я привык к языку Гегеля и овладел его методой, я стал разглядывать, что Гегель гораздо ближе к нашему воззрению, чем к воззрению своих последователей, таков он
в первых сочинениях, таков везде, где его гений закусывал удила и несся вперед, забывая «бранденбургские ворота».
Философия Гегеля — алгебра революции, она необыкновенно освобождает человека и не оставляет камня на камне от
мира христианского, от
мира преданий, переживших себя. Но она, может с намерением, дурно формулирована.
Из книг другого типа: «Судьба человека
в современном
мире», которая гораздо лучше формулирует мою
философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл русского коммунизма», для которой должен был много перечитать по русской истории XIX века, и «Русская идея».