Неточные совпадения
И роковой смысл
этого выпадения я вижу даже не
в том, что он дает перевес враждебной нам стороне.
Но успехи
эти не слишком реальны,
в них много призрачного.
Мир вступит
в такое измерение своего исторического бытия, что
эти старые категории будут уже неприменимы.
Если война еще будет продолжаться, то Россия, переставшая быть субъектом и превратившаяся
в объект, Россия, ставшая ареной столкновения народов, будет продолжать гнить, и гниение
это слишком далеко зайдет к дню окончания войны.
И тогда может наступить конец Европы не
в том смысле,
в каком я писал о нем
в одной из статей
этой книги, а
в более страшном и исключительно отрицательном смысле слова.
Для
этого дух человеческий должен облечься
в латы, должен быть рыцарски вооружен.
В статьях
этих я жил вместе с войной и писал
в живом трепетании события. И я сохраняю последовательность своих живых реакций. Но сейчас к мыслям моим о судьбе России примешивается много горького пессимизма и острой печали от разрыва с великим прошлым моей родины.
К идеям
этого порядка прилипло много фальши и лжи, но отразилось
в них и что-то подлинно народное, подлинно русское.
Не может человек всю жизнь чувствовать какое-то особенное и великое призвание и остро сознавать его
в периоды наибольшего духовного подъема, если человек
этот ни к чему значительному не призван и не предназначен.
Невозможно
это и
в жизни целого народа.
Уже можно предвидеть, что
в результате
этой войны Россия
в такой же мере станет окончательно Европой,
в какой Европа признает духовное влияние России на свою внутреннюю жизнь.
Эта анархическая русская природа нашла себе типическое выражение
в религиозном анархизме Льва Толстого.
Как характерно
это для роковой неспособности и нежелания русского народа самому устраивать порядок
в своей земле.
Пассивная, рецептивная женственность
в отношении государственной власти — так характерна для русского народа и для русской истории [
Это вполне подтверждается и русской революцией,
в которой народ остается духовно пассивным и покорным новой революционной тирании, но
в состоянии злобной одержимости.].
Очень характерно, что
в русской истории не было рыцарства,
этого мужественного начала.
С
этим связано недостаточное развитие личного начала
в русской жизни.
Все
эти свойства России были положены
в основу славянофильской философии истории и славянофильских общественных идеалов.
Эта тайна связана с особенным соотношением женственного и мужественного начала
в русском народном характере.
И славянофилы не были националистами
в обычном смысле
этого слова.
Эта миссия заложена
в ее особенном духе.
Эта миссия России выявляется
в нынешнюю войну.
Розанов
в своем роде гениальный выразитель
этой русской религии родовой плоти, религии размножения и уюта.
За смирение свое получает русский народ
в награду
этот уют и тепло коллективной жизни.
Корень
этих глубоких противоречий —
в несоединенности мужественного и женственного
в русском духе и русском характере.
В терминах философских
это значит, что Россия всегда чувствует мужественное начало себе трансцендентным, а не имманентным, привходящим извне.
С
этим связано то, что все мужественное, освобождающее и оформляющее было
в России как бы не русским, заграничным, западноевропейским, французским или немецким или греческим
в старину.
Из
этого безвыходного круга есть только один выход: раскрытие внутри самой России,
в ее духовной глубине мужественного, личного, оформляющего начала, овладение собственной национальной стихией, имманентное пробуждение мужественного, светоносного сознания.
И я хочу верить, что нынешняя мировая война выведет Россию из
этого безвыходного круга, пробудит
в ней мужественный дух, покажет миру мужественный лик России, установит внутренне должное отношение европейского Востока и европейского Запада.
Война мира славянского и мира германского не есть только столкновение вооруженных сил на полях битвы; она глубже,
это — духовная война, борьба за господство разного духа
в мире, столкновение и переплетение восточного и западного христианского мира.
А
это значит, что русский народ
в отношении к своей русской земле должен быть мужествен и светоносен, должен владеть землей и оформлять ее хаотические стихии, а не растворяться
в ней, не пассивно ей отдаваться.
Это всемирное по своим притязаниям мессианское сознание евреев было оправдано тем, что Мессия явился
в недрах
этого народа, хотя и был отвергнут им.
В нем — соль религиозной жизни, и соль
эта получена от еврейского народа.
Это пророческое мессианское сознание не исчезает
в христианском мире, но претворяется и преображается.
И
в христианском мире возможен пророческий мессианизм, сознание исключительного религиозного призвания какого-нибудь народа, возможна вера, что через
этот народ будет сказано миру слово нового откровения.
В сознании религиозном
это означает абсолютизацию и обожествление телесно-относительного, довольство животной теплотой национальной плоти.
Эти апокалиптические, пророчественные ожидания находятся
в противоречии с тем чувством, что русские уже град свой имеют и что град
этот — «святая Русь».
А на
этом бытовом и удовлетворенном чувстве основывалось
в значительной степени славянофильство и основывается вся наша правая религиозно-национальная идеология.
В лице Достоевского воплощена
эта религиозная антиномия России.
В народной жизни
это принимает форму ужаса от ожидания антихриста.
В последнее время
эти подлинные народные религиозные переживания проникли и
в наши культурные религиозно-философские течения, но уже
в отраженной и слишком стилизованной, искусственной форме.
В ней нет дара создания средней культуры, и
этим она действительно глубоко отличается от стран Запада, отличается не только по отсталости своей, а по духу своему.
Русские постоянно находятся
в рабстве
в среднем и
в относительном и оправдывают
это тем, что
в окончательном и абсолютном они свободны.
Это все та же разобщенность мужественного и женственного начала
в недрах русской стихии и русского духа.
Из
этого периода натурального хозяйства
в муках выходит русский народ, и процесс
этот болезнен и мучителен.
Во имя
этой любви, во имя припадания к лону матери отвергалось
в России рыцарское начало.
Русская душевность, столь хорошо всем известная, связана с
этой теплотой и влажностью;
в ней много еще плоти и недостаточно духа.
Русское национальное самосознание должно полностью вместить
в себя
эту антиномию: русский народ по духу своему и по призванию своему сверхгосударственный и сверхнациональный народ, по идее своей не любящий «мира» и того, что
в «мире», но ему дано могущественнейшее национальное государство для того, чтобы жертва его и отречение были вольными, были от силы, а не от бессилия.
Он зародился
в воображении Достоевского и даже превзошел своим неправдоподобием все, что представлялось
этому гениальному воображению.
И
это «бабье» чувствуется и
в самой России.
Я чувствовал себя обвеянным чужою силой, до того огромною, что мое „я“ как бы уносилось пушинкою
в вихрь
этой огромности и
этого множества…
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь
это вам кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас
в свои объятия.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит
в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть
этот чиновник.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что
это за жаркое?
Это не жаркое.
Аммос Федорович. Нет,
этого уже невозможно выгнать: он говорит, что
в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там
в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете,
в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам
это заметить, но все как-то позабывал.