Неточные совпадения
Россия, как Божья
мысль, осталась великой, в ней
есть неистребимое онтологическое ядро, но народ совершил предательство, соблазнился ложью.
А это значит, что русская
мысль и русская жизнь должны
быть радикально освобождены от мертвенных и мертвящих сторон славянофильства, не только официального, но и народного.
Но ведь долгие десятилетия западничество
было господствующим направлением русской
мысли.
Можно даже высказать такой парадокс: славянофилы, взгляды которых, кстати сказать, я в большей части не разделяю,
были первыми русскими европейцами, так как они пытались
мыслить по-европейски, самостоятельно, а не подражать западной
мысли, как подражают дети.
Но любовь к катехизисам и
есть нелюбовь к самостоятельной
мысли.
Вся духовная энергия русского человека
была направлена на единую
мысль о спасении своей души, о спасении народа, о спасении мира.
«Общественное» миросозерцание русской интеллигенции, подчиняющее все ценности политике,
есть лишь результат великой путаницы, слабости
мысли и сознания, смешения абсолютного и относительного.
Русская же
мысль всегда
была слишком статична, несмотря на смену разных вер и направлений.
В восстании против отвлеченной
мысли и в требовании
мысли целостной
была своя большая правда и предчувствие высшего типа
мысли.
Своеобразие и оригинальность русской души не может
быть убита
мыслью.
Русский нигилизм
был порабощением, а не освобождением
мысли.
Нам необходимо духовное освобождение от русского утилитаризма, порабощающего нашу
мысль,
будет ли он религиозным или материалистическим.
Но это
есть окончательное прекращение и окостенение
мысли.
Борьба идет на духовных вершинах человечества, там определяется судьба человеческого сознания,
есть настоящая жизнь
мысли, жизнь идей.
Но
мысль по природе своей динамична, она
есть вечное движение духа, перед ней стоят вечно новые задачи, раскрываются вечно новые меры, она должна давать вечно творческие решения.
Недопустимо
было бы принципиально противополагать часть целому или орган организму и
мыслить совершенство целого организма, как исчезновение и преодоление множественности его частей и органов.
В области
мысли одним из плодов нынешней войны
будут философия национализма и философия империализма.
Мировая война, естественно, должна
была бы направить национальную
мысль на мировые задачи.
Должна
быть произведена совершенно самостоятельная и новая работа
мысли, усилие творческого духа.
Русское мыслящее общество
было ведь совершенно безответственно, и
мысль его могла оставаться совершенно безответственной.
Первоощущение бытия для немца
есть, прежде всего, первоощущение своей воли, своей
мысли.
Но интеллигенция претендует
быть носительницей
мысли и сознания, и ей труднее простить эту леность и вялость
мысли, это рабство у привычного, навязанного, внешнего.
Слова
были реально содержательны для тех, у кого
были свой опыт и своя
мысль, своя духовная жизнь.
Там
были испытаны многие политические формы, и в политической
мысли ощутилась исчерпанность.
На одном съезде социал-демократов
было высказано мнение, что пролетариат может лишить личность ее, казалось бы, неотъемлемых прав, например, права свободы
мысли, если это
будет в существенных интересах пролетариата.
В этом случае пролетариат
мыслим, как некий абсолют, которому все должно
быть принесено в жертву.
Отвлеченный демократизм всегда
есть формализм, он не хочет знать содержания народной воли, народного сердца, народной
мысли, ему важно лишь формальное народовластие.
Но они быстро
были побиты Платоном, Аристотелем, Плотином, т. е. на вершинах греческой
мысли.
Тот хаос, в который сейчас ввергнут мир и за ним
мысль, должен
был бы привести к пониманию неразрывной связи истины с существованием Логоса, Смысла.
Истина не
есть пребывание в замкнутой
мысли, в безвыходном круге сознания, она
есть размыкание и раскрытие.
Бытие
есть уже продукт рациональной
мысли, оно зависит от состояния сознания и состояния мира.
Это
есть очень серьезный кризис философской
мысли.
Можно
было бы сопоставить
мысли Сартра, Камю и др. с трагическим гуманизмом Герцена, для которого мир
был случаен и бессмыслен, но человек
был свободным существом и мог создать лучший мир.
Бог не
есть бытие, которое всегда
есть уже обработка отвлеченной
мысли.
Человек
есть не только конечное существо, как хочет утверждать современная
мысль, он
есть также бесконечное существо, он
есть бесконечность в конечной форме, синтез бесконечного и конечного.
Поминание Бога, как самодостаточного и бездвижного существа,
есть ограниченная и отвлеченная рациональная
мысль, такое понимание не дано в духовном опыте, в котором отношения с Богом всегда драматичны.
Но
есть иллюзия в его
мысли, что пролетариату открыта бесконечность, потому что он свободен от собственности.
С горечью нужно признать, что свобода
мысли дорога лишь людям, у которых
есть творческая
мысль.
Все эти
мысли о коллективизме и коммюнотарности могут
быть конкретизированы при рассмотрении марксизма и его противоречий.
Марксистские понятия класса, пролетариата, буржуазии и пр.
суть абстрактные
мысли, которым в социальной действительности соответствуют сложные явления.
Марксистский пролетариат
есть построение
мысли и лишь в
мысли существует.
Марксистская философия должна
быть определена, как философия praxis, акта, действия, но она дорожит реальностью того материального мира, над которым работает субъект, человек, она восстает против идеализма, где лишь в
мысли происходит победа над необходимостью и властью материального мира.
Но единое человечество не
есть только абстракция
мысли, оно
есть известная ступень реальности в человеческой жизни, высокое качество человека, его всеобъемлющая человечность.
Всегда редки
были люди индивидуальной
мысли и индивидуальных суждений.
Совершенным и гармоничным может лишь
быть царство Божие, царство Духа и не может
быть царство Кесаря,
мыслить его можно лишь эсхатологически.
Неточные совпадения
Сначала он принял
было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил
мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел
было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные
мысли внушаются юношеству.
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много
есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в
мыслях. Все это, что
было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Григорий шел задумчиво // Сперва большой дорогою // (Старинная: с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то
было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно
мысль работала // И в песне излилась:
В минуты, когда
мысль их обращается на их состояние, какому аду должно
быть в душах и мужа и жены!