Неточные совпадения
Душа России не покрывается никакими
доктринами.
И поистине можно сказать, что Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами
доктрин и учений.
И как ни поверхностны, как ни банальны были космополитические
доктрины интеллигенции, в них все-таки хоть искаженно, но отражался сверхнациональный, всечеловеческий дух русского народа.
Привычные
доктрины и теории оказались бессильны перед грозным лицом всемирно-исторического фатума.
В русской интеллигенции пробудились инстинкты, которые не вмещались в
доктрины и были подавлены
доктринами, инстинкты непосредственной любви к родине, и под их жизненным воздействием начало перерождаться сознание.
С миром происходит не то, что привыкли предвидеть, что должно было с ним происходить по традиционным
доктринам и теориям.
Когда разразилась война, то многие русские интеллигенты делали попытки оценить ее с точки зрения интересов пролетариата, применить к ней категории социологической
доктрины экономического материализма или социологической и этической теории народничества.
Также интеллигенты другого лагеря начали применять
доктрины славянофильские и рассматривать ее исключительно с точки зрения православно-догматической.
Русская интеллигенция всегда исповедовала какие-нибудь
доктрины, вмещающиеся в карманный катехизис, и утопии, обещающие легкий и упрощенный способ всеобщего спасения, но не любила и боялась самоценной творческой мысли, перед которой раскрывались бы бесконечно сложные перспективы.
Это одинаково верно и по отношению к теократически охранительным
доктринам, и по отношению к
доктринам позитивистически-радикальным и социалистическим.
Судьба России бесконечно дороже судьбы классов и партий,
доктрин и учений.
Чувствуется, что человечество вступает в новый исторический и даже космический период, в какую-то великую неизвестность, совершенно не предвиденную никакими научными прогнозами, ниспровергающую все
доктрины и учения.
Они — не пророки и видят лишь свои отвлеченные
доктрины, а не грядущую жизнь.
Но прямолинейное ее перенесение в относительность природно-исторического процесса превращает духовную жизнь в отвлеченные принципы и
доктрины, лишенные конкретной жизненности.
Это сказалось в формах, которые приняли социальные
доктрины.
Марксистская
доктрина создана сто лет тому назад.
И вместе с тем
доктрина эта продолжает быть динамичной, и динамичность эта увеличивается.
Марксистская
доктрина очень потеряла в своей теоретической, познавательной ценности, но приобрела большую силу, как демагогическое орудие пропаганды и агитации.
Верующие адепты этой
доктрины так же точно не принимают спора, как верующие представители религиозных ортодоксий.
Необходимо освободиться от эффектов ненависти и страха и глубже вникнуть в марксистскую
доктрину, которую очень плохо знают и понимают.
Моральный элемент, который марксистская
доктрина совершенно отрицает, был очень силен в Марксе.
Марксистская классификация философских
доктрин, особенно развитая Энгельсом, на идеализм, признающий примат сознания над бытием, и материализм, признающий примат бытия над сознанием, совершенно несостоятельна и связана с философской атмосферой 40-х годов прошлого века.
Марксисты очень сердятся, когда марксистскую
доктрину рассматривают, как теологию, но им никогда не удалось опровергнуть это определение.
Самое неясное понятие в марксистской
доктрине есть понятие «надстройки».
И вместе с тем революция всегда стоит под знаком рациональных идей, тоталитарной рациональной
доктрины.
Ортодоксальные теологические
доктрины объективируют благодать и рассматривают ее как силу, идущую сверху, извне.
Неточные совпадения
Только впоследствии, когда блаженный Парамоша и юродивенькая Аксиньюшка взяли в руки бразды правления, либеральный мартиролог вновь восприял начало в лице учителя каллиграфии Линкина,
доктрина которого, как известно, состояла в том, что"все мы, что человеки, что скоты, — все помрем и все к чертовой матери пойдем".
— А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведет только к пошлости и доктринерству; [Доктринерство — узкая, упрямая защита какого-либо учения (
доктрины), даже если наука и жизнь противоречат ему.] мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
Отречемся, друзья, от марксизма, // От
доктрины великой, святой.
Где замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости ногами, строил батареи из своих
доктрин и авторитетов — и встречал недоступную стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно у ног ее, чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Где Вера не была приготовлена, там она слушала молча и следила зорко — верует ли сам апостол в свою
доктрину, есть ли у него самого незыблемая точка опоры, опыт, или он только увлечен остроумной или блестящей гипотезой. Он манил вперед образом какого-то громадного будущего, громадной свободы, снятием всех покрывал с Изиды — и это будущее видел чуть не завтра, звал ее вкусить хоть часть этой жизни, сбросить с себя старое и поверить если не ему, то опыту. «И будем как боги!» — прибавлял он насмешливо.