Удовлетворяя потребность сказать вслух то, о чем он думал враждебно, Самгин, чтоб не выдать свое
подлинное чувство, говорил еще более равнодушным тоном:
Неточные совпадения
Я ведь не верю, не признаю и по своему непосредственному
чувству, и по сознательному своему миропониманию, что «объективность» есть
подлинная реальность, первореальность.
Из всех униженных и оскорбленных в романе — он унижен и оскорблен едва ли не более всех; представить, как в его душе отражались эти оскорбления, что он выстрадал, смотря на погибающую любовь свою, с какими мыслями и
чувствами принимался он помогать мальчишке-обольстителю своей невесты, какие бесконечные вариации любви, ревности, гордости, сострадания, отвращения, ненависти разыгрывались в его сердце, что чувствовал он, когда видел приближение разрыва между своей невестой и ее любовником, — представить все это в живом
подлинном рассказе самого оскорбленного человека, — эта задача смелая, требующая огромного таланта для ее удовлетворительного исполнения.
Чувство стыда своего тела, некоторого своего безобразия, которое только сильнее подчеркивается случайными проблесками красоты, «миловидностью» «хорошеньких», есть одно из самых глубоких и
подлинных мистических самоощущений.
«Ревностное и доставляющее наслаждение занятие христианским искусством не только не говорит о положительном отношении к религиозному его содержанию, напротив, свидетельствует о таком отчуждении и отдалении от его живого религиозного содержания, что уже исчезла склонность к оппозиции против связанного с ним искусства и уступила место объективному историко-эстетическому отношению» (41). «Поэтому эстетическое религиозное
чувство не есть
подлинное и серьезное религиозное
чувство» (39), хотя, конечно, этим не отрицается вспомогательная роль искусства для религии.